То не мої вірші, то мавка із Пліснеська
На Богіт лізе, пісеньку співа.
Та квітом  яблуні вривається в уста,
Танцює кожну риму, діва чарівна
І ллється вужем лісовим строфа,   
Щоб повернути те, що впало в забуття.
Бо то не я — вона
Казки розповідає вечорами, 
Чарує, спати не дає ночами,
Метеликом із давнини впурхає,
У зоряну безодню закликає. 
Хто зна…
Де мавка пише твори, а де я…

Осеннее солнце потянулось в своей постели, отбросило пуховую тучу-одеяло, спустило тонкие лучики-ножки на коврик из утреннего тумана и отправило первые горсти света под ноги странствующим по белым дорогам Артании.

А наши герои прибыли к стенам семивратного Плиснеська . Мужчины головные уборы перед воротами мощными сняли по обычаю местному, чтобы дань уважения высказать городу и его волхвам-чудесникам. Поклониться его власти и магии, восхититься грандиозному замыслу его владетелей.

Милослава капюшон синий, отороченный мехом черного ягненка тоже скинула на плечи. Смотрит с удивлением на огромную холм-гору, что в объятиях рек — дочерей Даны — лежит. На дорогу из бел-камня, что стрелой вперед несется, прорывается через ворота огромные, стремится через валы людьми для защиты поднятые. Семь валов да семь врат лежат под небом синим перед Милославой. Может здесь ее путешествие и окончится? Кто знает…

А пока же, смотрит магичка задрав голову на ворота огромные, дивится искусству мастеров их справивших. Ведь два дуба великана пошли на столбы, в которые петли бронзовые вбиты. Высоки ворота, так что воин на коне да с копьем легко проедет. Широки настолько, что телега груженная пройдет.

На правом столбе солнце улыбается над знаком сварги, на левом месяц  взлетел над знаком поля засеянного. На тяжелых створках дубовых, звезды из меди золотистой, небесными созвездиями рассыпались.

А сверху столбов две женские фигуры в коронах-полумесяцах рогами вверх к небу руки подняли, благословляя входящих в первые врата и зло отгоняя от города.

Но Милослава видела тонкие потоки, которые с неба в эти чаши-короны были приманены. Чтобы с каждым прибывшим путешественником-гостем, на них засмотревшимся с почтением, наполнялись энергией нужной властителям города. Куда внимание — туда и энергия. А потом из рогатых кичек Рожаниц перетекал поток небесный в знаки сварги и поля засеянного, чтобы не переводилось зерно в хранилищах.

Знак Сварги, невидимо для глаза обыденного, вращался и разливал поток небесный по силовым линиям города. А квадрат с точками “Поле” в землю стекал золотистыми каплями и уходил под землю, чтобы по полям и огородам, что город окружают .

Восхитилась ловкой магической работой вельва, но виду не подала. Хотя для себя отметила, что хотела бы встретить мастера, что смог небесный поток так соединить со знаками. Это был совсем другой способ, чем в рунической магии.   

Стража врат Плиснеська у входящих цели спрашивают — зачем прибывают люди. Кому на торг, кому в мастерские, у кого к волхвам дело есть.

Без особых расспросов въезжают в ворота и наши путешественники, по сторонам глядят.

И вот уже вокруг них раскинулись шумные торговые ряды. Люду славянского, разных племен, немеряно и купцы иноземные меж ними своей одеждой выделяются горделиво.  

Вон возле стола, где куски большие янтаря разложены, пестрой стайкой разноцветных птиц в белых тюрбанах, гости из арабского халифата, из города сказок тысячи и одной ночи, города богатого Багдада спорят с балтийцем-эстом. Дирхемы [1] серебряные Агорянского царства [2] переходят из рук в руки.

А рядом северяне, стрелы железные острые из Бирки[3] нахваливают. А по пальцам у продавца бородатого, уже кровь течет от демонстрации качества товара да капает на пару браслетов витых, серебряных и яшмовые амулеты для защиты от троллей.   

Неподалеку радханиты. В своих черных плащах, что перетянуты поясами широкими настолько, что туда можно и ключи от сундуков, и мешочек с драгоценными камнями спрятать. Разложили они на лавке шелка синские [4]. Драконы на солнце золотые пасти разевают на шелках, луну серебрянной нитью вышитую заглатывают. А рядом павлины сине-зеленые гордо вышагивают по канве желтой халата богатого, хорезмийского [5]. Видимо князу не подошел, так теперь пытаются на торге сбыть.

На отдельном столе у них специи горками в небольших мешках. Словно осень багрянцем ярчайшим и желтизной солнечной брызнула на серую мешковину.

Аромат возбуждающий, согревающий от них по округе ветерок разносит, манит покупателей, на выгоду купцам ханаанским [6]. Мальчишка с черными локонами на висках зазывает покупателей на ломаном словенском вперемешку с ромейским, северные словечки ловко в речь свою вставляет.

С поклоном распрощался со спутниками Яков бен Исаак. Вытащил небольшую шкатулку белой кости  из своего товара и твердым шагом к своим единоверцам ушел. А его спутники уже мешки потащили к складам дома общинного гостей из далекой земли Ханаанской.

Бьярт тоже уже машет рукой знакомым северянам купцам, обещает зайти на пиво хмельное и хорошо прожаренный окорок. Одина в приветствии северном славит.

Да и Варда с Брайном своих в толпе увидели. Спешат с ромейцами перекинутся несколькими фразами, узнать последние новости из града Константинопольского.    

Крутит головой Милослава. Видела она торговый Вик викингов и торг его знаменитый, перекресток дорог северных, но Плисьнеськ был в десятки раз огромнее. Сколько людей тут? Десять, двадцать, сорок тысяч?

Вот уже и все ее сопутники разбрелись к своим соплеменникам. Она одна осталась. Куда идти? Можно конечно пойти к домам, где северяне останавливаются, или к поискать ромеев византийских. Можно по рынку побродить. Да только…может в ворота следующие пойти?

Вот они стоят, манят. Эти простые, просто две палки по краям дороги. И забора, как такового нет. Неглубокий ров и невысокий земляной вал вот все что отделяет   торговую часть города от ремесленной. На невысоком валу и неглубоком рву, козы пасутся и мальчишки-подростки неподалеку играют в бабки на щелбаны. Один увидел, что молодая женщина смотрит в сторону ворот, оторвался от игры.

-Эй ты кто такая? Куда тебе нужно?

-Иди сюда. — Поманила Милослава мальчишку пальчиком.- Проводишь меня дальше? Покажешь что и где?

-А что дашь за это? — пацан подошел, по дороге заправляя грязную рубаху в не менее грязные штаны.

-Дам хлебец медовый, сладкий.

-Медовик, то для детей малых. Мне пол дирхема серебряного давай. Вон у тебя на шее висит сколько. А я тебе, все тайные уголки покажу, про что чужинцы не знают.

-Сначала покажи, а я потом подумаю, стоит ли то, что ты тут знаешь хоть четверть дирхема

-Ладно, пойду с тобой. Все равно в бабки мне не выиграть у них. Невезучий я в игре.

-А почему невезучий?

-Потому что последыш [6]. Слышала по сусекам скребен?  

-Знаю. Последний обречен без доли наследства остаться и в волхвы податься.

-А я не хочу в волхвы. Я воином стану. Добуду и славу и богатство сам.

-И где меч возьмешь и кольчугу? Или хотя бы копье и щит?  

-У меня кузнец есть знакомый. Я ему помогаю. Он обещал мне, за помощь, меч выковать. А пока вот смотри. Я сам себе нож сделал. — мальчишка вытащил откуда-то из штанов маленький ножик с простой деревянной ручкой. — Видишь? Я уже и отливать умею металл если надобно. Могу колечко тебе из проволоки серебряной свить , если заплатишь 70 дирхемов.

-За витое колечко — 70 дирхемов? Не многовато ли? Я за это серебро рабыню купить могу.  

-Рабыню да, а вот кольцо драгоценное нет. А я бы тебе сделал такое где и солнце и месяц сияют, а между ними звезды горят. И перлами речными его бы украсил. Или подвески могу отлить с зернью на ленты очелья, чтоб там и луна и солнце были. А еще я видел такой браслет с четырьмя утками, что по кругу плывут. Как наберу серебра так отолью и продам за 200 дирхемов. Или…

-Остановись златокузнец юный. Как тебя звать?  

-Сновид.

-Имя волховское.

-Так я ж тебе говорил, последыш. Вот имя и дали по доле. Только я не верю в долю. В богов наших верю, в духов-русальных и лесных верю. А вот в долю нет. Воины сами свою долю делают. А я не волхв, а воин буду.

-Поняла, поняла. Итак, ты согласен меня провести по городу?

Мальчишка плюнул на ладонь и протянул ее Милославе.

-Уговор. Если понравится, то с тебя пол-дирхема?

-Уговор принят. — Милослава тоже плюнула на ладонь.

Сильная рука мальчишки и нежная женская ладонь магички соединились.

-Ай, ты бьешься словно в тебе молния Тучегонителя спрятна!

-Извини Сновид, я не хотела, так получилось.

-Так получилось. — Мальчишка недовольно потер руку. -Кудесница али травница? Что не волхвиня вижу. Нет трехцветной ленты, что одевают волхвини. Так, кто ты?

-Я вельва северная.

-Ихняя значит магичка. А лицо у тебя не северянки. И красивая ты. Волосы блестящие, длинные, пусть ты их прячешь под капюшон и в узел северный завязала [6]. И глаза улыбаются. И говоришь, как с днепровских круч полянки. Видишь, я тоже колдун, все вижу.

-Я и есть полянка. Родилась я там.

-Ну вот, а говоришь ведьма северна. Наша ты. Поэтому покажу тебе все без утайки. Ты и я — маги. Я воин-маг, а ты ведунья-маг. Я буду тебя защищать, а ты меня спасать от врагов, если в плен попаду и раны мои исцелять. А потом я вырасту и на тебе женюсь. И окажется, что ты дочь кназа.

-Я и так дочь кназа. Выдумщик — Милослава провела рукой по светлым, непослушным  волосам мальчишки- Может ты мне лучше браслет с уточками выльешь серебряный? И будешь кузнецом-магом? Обереги детишкам мастерить, девушкам любовные колокольчики лить из лунного металла, а воинам мечи, кинжалы, кольца кольчужные выковывать?

-Ты, как наши волхвы говоришь. Они тоже мне пророчат златокузнецом быть. А я хочу оружейным кузнецом быть. Для воинов, а не для баб и девок лить металл.

-А ты не думал, что и колечко может решить судьбу города, если правильно выковано? И бубенчик может историю изменить, коль в него заговор верный вложен? Вон посмотри на мужчин, кто при власти. У каждого кольцо есть, что его власть скрепляет. У купцов тоже свои перстни и ромейцы любят украсить перста драгоценным камнем.

-Если такая умная ответь на загадку: Живое порождает не живое, неживое порождает живое.

-Детская загадка Это яйцо и курица. Только и яйцо живое.

-Да какое же оно живое? Желток и белок — размазня. Только потом там птенчик появится. Разве б если оно живое, им бы выкатывали. А все эти рассказы волхвов о первородном яйце, как мне помогут?

-Ой дурак, потому что живое и выкатывают. С одного живого на другое перекидывают. Вот будет повод покажу тебе, что на самом деле происходит, когда яйцом выкатывают.

-Ладно, а  вот еще загадка “Двое стоячих , двое ходячих, два раздорника”.

-Небо и земля стоят под нами и над нами, двое ходят над нами солнце и луна, двое всегда в ссоре — день и ночь. Сновид, мне надоело слушать твои загадки.  

-Ладно. Все равно оружие делать круче. Идем. Я при своем, ты при своем мнении.

Милослава следом за Сновидом ступила в мастеровую часть семивратного города.

-Ось смотри. — Сновид честно выполнял свою работу гида. -Тут кузнецы работают. А там ткачи. За ними на самом краю гончары лепят. А вооон там ворожки и знахарки сидят. К ним за зеллячком йдуть.

-Ты уже и про зеллячко знаешь.  

-Тю, та девки только о нем и шепчутся. А я девкам колечки з проволки гну, вот они мне свои тайны и рассказывают. Кому три витка на любовь заговорить, кому по другому. А бацям я нетопырей [7] ловлю, когда кому надо присуху сделать. .

-Так ты ж сказал, что не волхв?

-А что-то? Сгибаешь проволку серебряную и шепчешь — чтоб поцеловал, чтоб обнял чтобы влюбился, чтоб женился. Или для замужних, чтобы не бил, а любил и подарки дарил. Это любой может.

-Любой может, да не любой делает. Так ты у нас получаешься златокузец-волхв Сновид будешь?

-Не…

-Да. Последыш говоришь и не хотел быть волхвом. А от судьбы не ушел.

-Я не думал. — мальчишка запустил пальцы себе в вихри. — Волхвы они такие мудрые, все чертят что-то на камнях, глинцах, тряпицах. А я то что?

-И не думай сейчас об этом. Идем дальше. А потом вернемся к травницам. Посмотрю, может что и мне сгодиться.

 

Третьи ворота уже не для красоты и демонстрации богатства. Третьи ворота они для служивых. За ними воинство кназа, его дружина. Тут уже и вал высокий и ров глубокий. А по верху деревянная защита еще устроена с бойницами. Сюда при опасности, люди с округи будут бежать, прятаться под защиту воинов.

-К кому идешь? — мужчина с повязкой на одном глазу, остановил Милославу со Сновидом. — К мужу или брату?

У Милославы вдруг замерло сердце. Не думала она об этом. Может ее брат тут? Может она найдет его?

-Отстань, Лисок.- Сновид сунул руки за пояс и сплюнул смачно в обочину. — Не видишь дело у нее к волхвам. Скажу тебе по секрету, что она целительница великая. Прояви уважение, вдруг и тебе понадобится ее помощь, коли мечь живот распорет.

-Твои Сновидка слова, да мимо ушей Божича. — Стражник поклонился с почтением, пропуская нашу парочку.

Идет наша героиня по белому камню, по сторонам глазами мечется в надежде своего брата Святика увидеть. Пусть уже столько лет прошло, думает она что все равно узнает родного человека, по глазам, по голосу. Вон там мужчины в стрельбе из лука упражняются. А поближе к дороге на мечах тренируются. Кто-то ножи мечет в мишень из тряпок. Те же, кто с ранами, переломанными костями — сидят между пяти огней, в которые три волхва листья конопель подкидывают, заговоры шепчут, чтобы кровь остановилась, кости срослись, раны затянулись, боль ушла.  

Но большинство просто сидят кругом возле котлов, что над огнем покачиваются с кашей мясной. Кто по удачливее пиво-медовое пьют, кто попроще травяной настой хлебают.

Косятся мужчины на женщину по белой дороге идущую, головой по сторонам вертящую. А Сновидка ее за собой тянет.

-Быстрее идем. Незачем тут светиться долго. Не рассматривай, не отвечай на взгляды. Скромно глаза в дорогу упри. Если еще кто спросит — молчи, я за тебя отвечу.- Ты баба красивая, кому-то приглянешься, потом бед не оберешься. Накинь капюшон, да в него спрячься.

  

Выдохнула Милослава у ворот четвертых. Тут уже не просто вал высок и по его верху башни стоят, но и стража по деревянной галерее варту несет, во все стороны глядит. У ворот проверка, каждого опрашивают о цели. А ворота крепкие, протравленные ярью, пропитанные для крепости. Чтобы любой таран удержать. С обратной стороны запор из кремень-дерева.

Не для красоты ворота поставлены, а для демонстрации силы. С высоты бревен-опор в четыре стороны грозно лики смотрят, глазами зыркают, брови хмурят.  

-Мы по делу- начал было Сновид обращаясь к стражам. 

-А ну как отойди малец. Ты девка к кому идешь? Вижу, что велва-колдунья северная. Тут тебе не ваши северные храмы, тут славянские боги правят. Чужакам тут не место. Только если сказ есть к кназу.  

-К волхвам я — выдохнула магичка и скинула капюшон с лица, узел северный рассыпался по плечам русым волосом шелковым. — Одежа северная, а сама я полянская. На берегах  Данапра родилась, из колодца Макоши глубокого омыта при рождении и наречена Милославой. На высокой круче Солнцу Ярому представлена и миру явлена, как наследница крови кназской. Внучка Рогмира кназа и дочь его сына Радомира, сестра Святомира.

-Много славиний, кназей еще больше. — вздохнул стражник. — По делу кнажичка, али без особого дела?

-Костяницу несу волховскую. — и вытащила из под плаща, завернутый в рушник череп Стояна.

Отпрянули воины.

-Спрячь дура. А то еще волхв покойный на нас разозлится. Никуда не сворачивай с дороги. Прямуй к волховским воротам.

И надо бы не сворачивать, и надо бы не поднимать глаз, да только любопытство куда же деть магическое. Тем более, что пахнет то все так ярко, сладко. Власть она свой запах имеет специфический.

Дома тут стоят белокаменные, не простой люд живет в них. Кто меч в руках крепко держать умеет и головой холодной, расчетливой обладает. Кто умеет связывать клятвой человеческой дружину воинскую. Кто с богами и их посредниками-волхвами на земле дружбу водит.  

Кназ Плиснеська и его ближние в четвертом круге живут города, посередине между земным и небесным, между волхвами и людом обычным, что погостом зовут [8]. Ибо гостей принимать, то дело кназское.

Здесь же и совет старейшин собирается, чтобы решать вопросы мира и войны, определять кто друг, кто ворог, с кем торговать, а с кем воевать.

Вдыхает густой дух власти и силы Милослава. Так бы и осталась тут, зависла в острых, пряных волнах. Ловит нюансы тонкие. Вот из общего облака выделяется женский аромат — хищный, волевой, хитрый, изворотливый, магией владеющий. Лучше с его обладательницей не сталкиваться на пути, если жизнь дорога и чарами вещими не владеешь. Вот мужская магия острая, как кинжал дамасский и тяжелая, как длань на рукоятке меча лежащая. Власть и магия они рука об руку ходят. Как мечь и кровь, они сродственники по предназначению.

Тяжело влияние энергий правящей касты. Сжимают солнечное сплетение, сгибают тело в поклоне. Но и нашей героине не впервой с силой и властью сталкиваться. Замужем то, за ярлом гордым была. И пусть северная структура власти иная чем в славиниях, но и в жилах у Милославы течет кровь правителей, краю не знающая в своем проявлении. Если нужно будет, то не спрячет лицо магичка под капюшоном вельвы.  

Но пока… пока не стоит проявлять себя перед правящими. Ниже травы, тише воды лучше быть. Пусть думают, что простая женщина путь к волхвам держит. Не сопротивляться волне в поклон сгибающей. Пусть хоть с ног собьет, а не выдать себя настоящую. Хотя… донесут кназу, кто через ворота прошел. Но если волхвы ее под крыло примут, то только им подвластна будет.

Поэтому, ниже травы, тише воды.

Вот и пятые врата незримой магией увитые. Скромные ворота  без знаков, без личин. Вроде простые, но за этой внешней простотой, непростое скрывается.

Из семи разных сортов дерева ворота сделаны. Без единого железного гвоздя сколочены.

Да и запора на них нет. Да и от кого запираться волхвам? От людей ли, от духов ли, от собратьев по волхнованию? На них мирская, земная часть города заканчивается, а магическая, небесная начинается.

Понимает Милослава, что здесь уже не спрячешь, кто ты на самом деле. Вон два волхва возле ворот. Один молодой, высокий, худощавый в белой рубахе до пят с красной вышивкой, укутанный к коричневый плед. Сразу видно, в ученичестве пока еще. Ни фибул[9], ни браслетов, ни трехцветных лент, ни жезла.

А вот второй… второй седой кобзар, с бельмами вместо зрачков. Длинные седые волосы слились с бородой, что спустилась до пояса. Пятицветная лента на голове, толстый синий  шерстяной плед, скрепленный двумя фибулами на плечах. Фибулы с головами ящера и воронов указывают, что волхв не простой, а знаток законов и древних сводов-правил по которым живут в славиниях. Кобзар поющий сказы о рождении мира и богов. Тот, кто песней может изменить судьбу чужую, да не свою.   

Старческие руки слегка тряслись, но крепко держали драгоценный инструмент, а неожиданно ловкие пальцы нежно перебирали струны.

Легкая мелодия поднималась от струн и зависала в холодном осеннем воздухе над кобзой дрожащим миражом [10], чтобы потом звенящими бубенцами-капельками упасть в пыль у ворот. По крайней мере так это увидела Милослава. Как зачарованная она смотрела на это зрелище.

Вдруг старик остановил игру струн и уставился бельмами слепыми на гостей у ворот.

-Два друга на долгие лета, две Души путешествующие вместе. Что Сновидка, пришел таки волхвом стать али еще повременишь? И привел девицу-красавицу. А ну-ка девица красавица поворотись, дай на тебя посмотреть.

Милослава не сдвинулась с места.

-Что перед слепым стариком покрутиться не хочешь? Думаешь не видит дед, так зачем для него поворачиваться. Давай, давай, может я хочу увидеть, что в тебе такого магического есть. Закрути подолом воронку, а я погляжу.

Нехотя Милослава выполнила просьбу волхва, скорее похожую на приказ.

-Хороша выросла, ой хороша. — начал приговаривать слепец мягко, а потом вдруг его голос изменился и стал жестким и злым.  -Что ж обещанное так долго к нам шло, да испорченным товаром пришло. Куда смотрели глаза твоей матери, когда обещание давала? Куда летела стрела твоего отца, что обещание не выполнил? — кобзар провел по струнам рукой нежно, а аккорд из под пальцев вылетел острый, как ударом меча воздух рассек.

Мальчишка юркнул за за спину Милославы.

-Что за бабы спину спрятался? Ты ж воином себя мнил, или златокузнецом все-таки станешь? Отольешь мне новые фибулы на плечи с древом Ирия, чтобы с ними в огонь и в полет. А дружке твоей бубенцы напоследок, вместо бус? Огонь не возьмет, так в колодец полетит со звоном. — И старик засмеялся открывая рот и демонстрируя черные, от зелья волховского, зубы.

-Ты мальца не пугай. — Вспыхнувшая в низу живота волна гнева снесла, попытавшийся было вылезти из солнечного сплетения страх. — Я пугана уже не раз, но жива. И видящие судеб на моем пути, были не самые последние в этом мире по силе. Видели они мою судьбу, да ошибались. Сюда я по своей воле пришла, долг обетный родительский отдать.

-Да кому нужен твой долг. Ты порчена мужиком уже. Огонь не возьмет. — старик презрительно сплюнул черную жижу изо рта в пыль у дороги.

Но гнев в Милославе уже разгорелся алым пламенем и вёльву было теперь не напугать словами.  

-А с каких пор магичкам кто-то указывает с кем спать и любовные песни петь? Разве может волхв указывать Макоше и Маре как жить тем, кто под их крылом? Или забыл, кто встречает душу и в последний путь на костер отправляет тело, чтобы Душа до Ирия добралась? Женщина в жизнь приводит. Ей и из жизни в Ирий отправлять, тех кому срок пришел.  

И Милослава вытянула красную нить с “Крестом Мары” из-за пазухи и показала волхву амулет.

-Мне в нос тебе ее “огненный крест” сунуть?

-Ну, ну. Посмотрим, что запоешь, когда в ворота войдешь. Впусти их брат Непрогляд.

И старик, словно вычеркнул для себя нашу парочку из своей реальности, стал наигрывать какую-то мелодию на кобзе, как будто никого рядом нет, кроме его напарника молодого.

Пока Непрогляд открывал ворота, Милослава вдруг ощутила прикосновение, словно кто-то ладонь положил ей на спину. Нет, не старый волхв. Тот хоть и делал вид, что их для него здесь нет, но в свое погрузился. Кто же? Кто пытается до нее дотянутся рукой магической и просканировать ее сущность?

-Ты кто? — мысленно задала она вопрос неведомому любопытному.

Вместо ответа Милослава, неожиданно, получила резкий удар под левую лопатку. Словно кто-то погрузил туда острый кинжал. Нет, не физический — энергетический. Но такой силы, что чуть не свалил ее навзничь в реальности.

Но благо пятые врата уже открыты,. Скорее, шаг вперед, пока невидимый враг не ударил снова.  

Вряд ли тот, кто со двора кназа ее нашел, пробьет защиту магическую пятой ограды Плиснеська. Вряд ли рискнет протянуть магические щупальца на территорию волхвов. Так, неожиданно для магички, оказалось, что не зная не ведая, она уже заполучила  у кназя в подворье врага неведомого, владеющего боевой магией силы и власти.

Но об этом она потом будет думать,если от волхвов обратно по дороге белой вернется живой. Поэтому, что думать о том, что может и не случится?  

В пятой части города живут волхвы. Их дома, в отличи от кназьского круга, скромны. Бел камень, только в основании, да и то не у всех. Зато много огромных общинных домов для братчины и домов знаний для обучения молодых волхвов науке древней. По полету птиц узнать будущее, раскинуть кости чтобы предречь победу или поражение, по деревянным прутьям узнать выживет дите али нет.  Мужская магия здесь царит.

Но только без женщин, магия не совершенна. Роды принять и ушедших отправить, по чаре с водой предсказать судьбу, кудель спрячь в нить тонкую, вещую, ленту на чело волхва вывязать рукой магической, кто может кроме как волховницы.

Есть женщины травницы-целительницы. Есть кудесницы, что нить прядут. Есть волховиньи предсказательницы по знакам и видениям божественным. Есть вещуньи судеб по воде в чаре магической. Есть те, кто в жизнь приводит с Рожаницами. А есть совии, те кто в Ирий сопроводжуют.

В каждом роду есть в магии ежедневной знающая, ритуал чтобы в поле урожай вырастить и сохранить ведающая, ребенка в болезни подолом обтереть и через дверную ручку от порчи омыть умеющая, мужчинам вышивку на рубахе обережную красной нитью в ночи выводящая.

Магией, что водицей Даны, пронизана вся земля славинии. Да только это и причина частой погибели градов, когда в помощь своим мужчинам и собственной гордыней обуянные женщины магию призывают. Но об этом дальше будет.

Идет через волховский круг Милослава. Вдыхает тонкий запах магии. Мужская магия она пахнет по своему, от женской отличается. Нет здесь яркости и необузданности, как у женской. Больше сдержанности и управления. Никто на показ не выставляет свою силу. Скорее предпочитают спрятать, укрыть от глаза нескромного. Между собой у мужчин все ясно, иерархия выстроена. Кто старший волхв, кто младший, кто ученик — везде порядок наведен. Каждый знает свое место, каждый ждет своей очереди. Хотя.. и тут бывает, что прыгают через ступени. Сила внутренняя магическая, умение знаниями пользоваться, влияние на мирян и кназа семью дает уважение. Кто сможет чудо сотворить тому почет. Кто не смог, того за похвальбу пустую и в костер могут отправить. Поэтому, без лишних слов.

 

Но люди на то и люди, даже в магию человеческое протащат. Зависть, стремление к власти, гордыня, похоть — ничто человеческое не чуждо, тем кто в волхвы идет. Но если у женщин в основном знания интуитивные или передача по роду, то мужчины пытаются освоить магию через учебу, ежедневное повторение, укрощение похоти и наработку силы. У кого получается, у кого не очень. Жизнь и здесь свое берет. Ничто человеческое волхвам не чуждо.

И если женщина в гневе может такой магии натворить, что потом веками не отмоешь, то мужчины берут искусством тщательно выполненного ритуала. Если женщина без алтаря и подношения, но в боли и печали как последнюю инстанцию призывает божество, и оно откликается на ее яростный зов, то мужчина обставит ритуал  по всем правилам, сделает положенное подношение и потом потребует взамен от божества выполнить “оплаченную” работу.

Только многие забывает что “оплаченное”… послушайте, как звучит это слово ОПЛАЧЕННОЕ…. слышете ПЛАЧ? То, что оплакано, отплакано, слезами омыто?

Так чье же подношение примет божество? И чем мы на самом деле платим? Ведь ПЛАТИМ, если прислушаться то можно услышать и ПЛАТ.

Когда-то именно ткань была частью налога в княжескую казну. И если нить выпрясть могла каждая и пряслица находят археологи во многих домах, то ткацкие станы редкость. И стояли они в отдельных мастерских. Видимо саму ткань ткали женщины, обладавшие нужными знаниями и умениями.  

Так слезами ли, куском ткани ли мы обмениваемся с высшими? Или ткань в мир, плач в небо?

Люди всегда несли на алтарь и делились с Вышними тем, что им дорого и важно. Часто пишут, что есть некая “специализация” в подношениях, но не важнее ли отдать то, что сама любишь и поделиться с Вышними тем, что тебе по сердцу как с друзьями?

Скорее всего в этом и есть различие между мужской и женской магией. Все дело, как обычно, в ментальных конструкциях в уме.

Мужчины воспринимают мир, как иерархическую систему. Войдя в любую комнату, мужчина подсознательно “разложит по полочкам” всех присутствующих. И полочки эти будут расположены по вертикальной иерархии. Кто выше его по шкале социальных достижений и силы и кто ниже. И выстраивать будет общение по этому принципу.

Женщина же смотрит по горизонтальной оси и будет оценивать по принципу  “хочу дружить — не хочу дружить”.

Мужчины соберутся в хорошо простроенную иерархически команду и будут воевать против другой, такой же команды, чтобы доказать кто сильнее и чья вера и боги настоящие и правильные.

Женщины же собравшись компанией могут “дружить против кого-то”. Может мы не сильнее, зато нас больше и мы определяем правила. 

В этом одно из базовых наших различий виденья мира. Поэтому мужчины обычно на Пути или тотально подчиняются  Высшим Силам или пытаются “овладеть” Божественным. Как пример, стяжание Духа или укрощение Шакти. Стяжание, укрощение и дружба это разные категории взаимодействий.

У мужчин более всего проявлено стремление к силе, как ведущая мотивация. Это может быть не только физическая сила, но и сила духа, сила ума, который выстраивает империю. Сила мужчины в его влиянии на социум и подчинение его своему виденью и идеям.  

Женщина же видит в божественном подружку или не-подружку. Слияние или отторжение по оси дружу-не дружу.

Есть Богини с которыми мы “дружим” и сливаемся в один поток, чувствуем себя ее неотъемлемой частью без слов. А есть те, с которым не дружим.

Мое — не мое это женский способ, который часто не имеет логического объяснения. Разве не так?

Конечно, мы все разные. И на этих осях мы находимся, каждая и каждый на своем месте. Но есть крайние точки, на которые мы с вами только что рассмотрели.  

 

А что Милослава? После энергетического удара в спину идет очень осторожно, ничем себя проявить не пытается. Ловит то, что приходит, а сама песенку внутри себя поет детскую, про уточку и утят. Крякает в такт шагам. Лицо в капюшон спрятала.

-Никто я здесь и звать меня никак, пусть так все видят меня. — надеется.

Вот и ворота шестые, закрыты. И никого нет рядом.

-Сновид, что делать будем? Ворота то закрыты?

-Давай я кого-то позову.

-Подожди. Вон смотри идут.

К воротам уже спешили мужчины в белых до пола рубахах под зелеными и коричневыми грубыми плащами. Они окружили Милославу с ее спутником и внимательно рассматривали молча. У кого-то была на лбу лента в один цвет, у кого то в два. У некоторых в три.

Магичка и ее новый друг тоже молчали, уткнув взгляд в землю.

-Уточка, крякнула, утенок прибежал,

Уточка крякнула, второй прибежал…

Магичка судорожно заставляла себя петь детскую песенку, чтобы изобразить если не идиотку, то по крайней мере очень скромную и почтительную женщину.

Круг волхвов расступился и медленно опираясь на палку появился, уже нам знакомый, слепой музыкант. Его подручный Непрогляд бережно нес сладкоголосую кобзу.

-Скромница теперь да? Глаза в пол уставила? Их то ты проведешь, но не меня.

Магичка было полезла в суму, чтобы достать костяницу, но старик прервал ее.

-Можешь не доставать, что принесла. Сам знаю. Приходил он ко мне во сне и о тебе сказывал. И без головы был — неожиданно старик рассмеялся. Его смех был звонким, чистым, словно это не сгорбленный старец, а ребенок радуется чему-то очень забавному. — Без головы, как я ему и говорил что станется, в нашу последнюю встречу. Как ему там со своей сестричкой в Ирии то, безголовым? Она ему уже наверное все уши прожужжать хотела своими балакалкам. А ушей то и нет! — Старик едва не потерял равновесие от своей бурной радости, но Непрогляд, крепко ухватив кобзу в левую руку, подхватил волхва под руки.

-Идем со мной. Тебе со Стояном в калитку волховскую теперича надо. Потому иди за нами. Непроглядка подхвати-ка меня. А ей отдай мою кобзу.

Помощник волхва осторожно передал хрупкий музыкальный инструмент в руки Милославы.

-Держи крепко. Она бесценна.

Тощий подручный присел, старик неожиданно ловко подпрыгнул,  ловко ухватился за его шею.

-А вы, что встали. — старик прикрикнул на своих коллег. —  Я с ней пойду. Идите по своим делам или все уже сделано?

Мужчины молча начали расходится. Но было видно, что некоторые недовольно хмурились.

Они шли вдоль забора, поверх которого каждая доска была безликой, но личиной. Одна за одной, словно зубья, торчали в небо округлые подобия голов. А в конце, ближе к краю плато, Непрогляд остановился и опустил старика на землю.

-В храмовое я и сам еще, слава Богам, войти могу. — пробормотал волхв и толкнул доски забора. Неожиданно несколько досок откинулись, оказавшись дверной створкой.

-Живым в праздники открывают ворота к храму, а мертвым и калитки достаточно. Не боишься?

-Вот вы меня все пугаете и пугаете, а как звать вас не говорите.

-А зачем тебе имя мое? Напустить какой нибудь заговор по следу моему хочешь? Как звать меня уже все забыли. Стоян был последний, кто помнил.

-Ну то, что вы Стояна знали и Совию это я поняла.

-А Стоян тебе и голову завещал, а сестрица его свой Крест Мары? И что же, ключницы тебя уже тебя под крыло взяли?

-Да. — очень тихо произнесла магичка. -Было такое.

-Ну тогда волхвы над тобой более не властны. Кроме сестер Небесных никто тебе теперь не указ. Ты же ключи держишь от Ирия да от лета и зимы. Даже я. Но мальчишке сюда нельзя. Пусть пока тебя подождет на дворе кназськом. И ты Непрогляд, отдай ей мою кобзу и иди. Я с ней сам далее пойду.

 

Захлопнулась калитка за стариком и магичкой. Им теперь предстоит самим пересечь двор, светлым камнем устланный, да мимо святилища белокаменного пройти. Там за стенами высокими, на которые по ночам крышей небесвод ложится, за червленным занавесом,  славянские Боги свои лики прячут.

-Голову то не поднимай. Капи не любят, когда на их дом бабы попусту дивятся.  — проскрипел волхв. 

Опустила голову Милослава еще ниже. Хотя любопытство разбирает, но ужо поняла, что деда лучше слушать. Вспыльчив, язвителен, зол, но дело свое знает. 

А за белой площадью, где на праздниках народ толпится, еще один вал. Что за ним скрывается мало кому ведомо. Не посвященным туда вход, под смертью лютою, воспрещен.

Старик идет так, словно и нет бельм у него на глазах. Видимо каждый камешек на площади за долгие годы изучил, помнит где ступать. Идет на удивление быстро, магичка с кобзой в руках за ним еле поспевает.

-Ну что, ключница Ирия, под землю со мной сойдешь?

-Под воду ходила и под землю пойду, коль надобно.

-Надобно, надобно. Только помни, никому и никогда не рассказывай того, что видела, раньше времени. Твои же Сестры Небесные и накажут. Видел я глазами своим незрячими, что грядет время, когда город наш семивратный будет огню предан, храм с землей сравняют, и саму память о семи вратах предадут забвению. Смотри! Смотри не человеческим глазами, а глазами Души своей святлой. Все запоминай, чтобы и за века не забыть, но рассказать о граде великом, о бел-камне людям. Чтобы вспомнили о своем прошлом, кому нужно, чтобы пришли семи вратам поклониться, чтобы себя обрести. Ну и обо мне помни. Хотя я что, все равно на дорогах пересечемся где-то не сейчас, так в каком нибудь из будущих. Я то тебя не забуду, а вот ты меня не узнаешь поначалу, а когда вспомнишь то поздно будет.

Пока разговаривали и к валу седьмому подошли. Вроде и прохода-врат через него нигде нет.

-А ворота то где? — Растерялась Милослава.

-А ты под ноги смотри.

Только тут магичка увидела, что под валом идет ход подземный.

-Боязно?

-Ты же рядом? Чего мне боятся?

-Не смотри, что стар, нож жертвенный в руках я крепко держу.

-Ты же сказал, что для жертвы я порчена?

-Огонь не примет, но вода проглотит. Какая разница в какой Ирий тебя отправить? Пошли. Болтать тут, только тени кормить.

Земляные ступеньки скользкие идут в глубину под вал. Темнота тут вязкая, воздух тяжелый, грудь сдавливает. Милослава за стены пытается ухватиться, а из стен белеют отростки, словно деревья корни сюда пустили. Да вот только не было на валу деревьев.

-Жертвенный круг. Тут кости многих в Ирий посланцев. Кому что нужно у Волоса попросить, сюда приходят. — услышала она приглушенный голос старика. — Не вырони мою кобзу. А то будут на ней духи играть. Поселятся в ней и будут за меня перебирать струны. А то еще вместо сказов, свои истории рассказывать, жаловаться, что до Ирия не добрались.

-Как до Ирия не добрались?

-Выйдем наверх расскажу А пока остановись и прислушайся. Но не обычным ухом, а сердцем послушай. Что слышишь?

Примечания:

• 1.Дирхем — арабские серебряные монеты, куфические дирхемы, еще называли куны, ногаты, резаны, веверицы. Они появляются в обороте в конце VIII века и становятся  валютой на Руси на несколько столетий.Это красивые, искусно сделанные монеты диаметром около трех сантиметров. Для оплаты мелких покупок их могли рубить на кусочки. Женщины часто носили их в качестве украшений. Отсюда идет тардиция носить мониста из монет. 
• 2. Агарянское царство. Так на Руси называли арабский Халифат, который возник в VII—IX вв. на Аравийском полуострове и возглавлявшийся халифами. Интересно, что родоначальником арабов считался Измаил. Сын служанки Саары, египтянки (возможно она была египетской принцессой) Агарь и Авраама. 
• 3. Бирка. Торговый город викингов на территории современной Швеции, Был конечным пунктом торгового пути, который связывал Скандинавию с Арабским халифатом. Здесь найдено множество серебряных дирхемов и изделий из серебра с исламского Востока.
• 3. Синские — китайские.
• 4. Хорезм. Государство в Средней Азии, через который проходил Шелковый Путь.
• 5.Игра в бабки.  Древний предшественник современной игры в игральные кости. Игровой процесс заключается в ловкости бросания косточек («бабок») давших название игре.
• 6. Последыш. Ребенок, который рожден последним в семье у матери. Согласно этнографическим исследованиям, считался обладающим магическими свойствами. Таких детей часто использовали в различных деревенских ритуала. С ними можно связать традицию магического наследования, которую называют “7й сын, 7-го сына”. О встрече с таким человеком, колдуном вуду, я писала в романе “Пески времени”.  
• 7.Нетопырь, нопотирь,  *nеtоруrь обычно толкуют как «ночной летун»: *nеtо- производится от ночь, а вторая часть сближается с *реr- «лететь». Летучая мышь. Часто использовался в любовных ритуалах. Об этом можно прочесть в статье “Украинская приворотная магия 16 веке”.
• 8. Погост. Исходя из письменных источников, так называли центральные поселения округа, где находились культовые места. А также места, где происходили торги. Возможно там находились «общественные службы» и центры управления округом. Можно точно сказать, что с 947 по 980 гг. так называли жилое подворье князя и его свиты, служившее местом сбора народа, для уплаты дани представителям княжеской власти. Интересно, что княгиня Ольга устанавливает точный размер дани — урок и места ее сбора — погосты. Свое сегодняшнее значение, слово погост, обретает только к 18-му веку. А до 18 века так называют административную единицу с несколькими поселениями. Этимология возможно от слова — гость, гостить. И нельзя забывать, что на местах языческих капищ, часто  ставили христианские церкви. Затем вокруг церкви, образовывалось кладбище на «освяченой земле». Возможно, именно это в конце концов, привело к изменению смысла данного слова. 
• 9. Фибула. Металлическая заколка для одежды, служившая и украшением.

 

• 10. Кобза. Древний музыкальный инструмент, подобный лютне. Упоминается уже в 11 веке. Изображение — смотри в тексте выше.  

 

Copyright©Эжени МакКвин2018

 

Читать дальше. Глава 43. Проводники в Ирий. 

Вернуться к оглавлению

 

Поделиться в соцсетях