Как это идти за своим естеством? Что значит не видеть ничего кроме того, куда стремишься? Когда ты слышишь только один магический запах цели? Тот, что указывает тебе дорогу. Когда все иное теряет смыслы, краски, образы, значения. И только твоя цель пульсирует по линии времени. Как долго можно удерживаться в этом состоянии? Сколько энергии надо иметь, чтобы удержать его? Наверное ответы на эти вопросы, приходят со временем, когда уже есть наработанная практика этого состояния.
Но ведь у каждой из нас есть этот опыт в жизни. Когда маленькая девочка с любопытством и увлечением делает то, что ей нравится более всего. Когда она играет в любимую игру и внезапно выпадает из обычной реальности погружаясь в свою собственную. Куклы, плюшевые собаки, роботы оживают. Домик из деревяшек становится настоящим замком, кабинетом врача, лабораторией, учебным классом, космическим кораблем. Когда внешнее перестает иметь значение. Важно только внутреннее виденье мира, преобразование его под свою реальность. Девочка взрослеет. И вот уже цветок становится живым существом, деревья с ней разговаривают на своем языке, а животные еще не низшие существа, а равные с которыми можно поговорить и поделиться происходящим.
Взрослая жизнь обрывает связь с этим состоянием. Отрывает нас от самих себя, необходимостью выжить в кругу взрослых. Но, что происходит если мы возвращаемся к самой себе? К позволению ощущать свои глубинные потребности, к проживанию мира таким, каким его видим и чувствуем только мы? А главное, все взрослые когда-то были детьми. И все забыли это.
Почему в десять лет наш мозг кардинально меняется и мы теряем это виденье, это иное восприятие мира? Кто придумал и создал эту схему, что переключает наши нейронные сети из одного формата в совершенное другой? И то, что психология называют магическим мышлением ребенка, может на самом деле МАГИЧЕСКОЕ?
Просто, в возрасте около девяти-десяти лет, изменяется структура нейронных сетей. А те, что отвечали за магическое восприятие мира, разрушаются. И взамен им наш мозг строит новые, приспосабливаясь под мир взрослых. Он оставляет только те нейронные сети, что наиболее востребованы окружающим миром.
А мы потом всю жизнь стремимся вспомнить это безвозвратно потерянное состояние. Ради него идем в практики, магию. Только бы вновь увидеть мир таким, каким он есть для любого ребенка до десяти лет. Волшебный мир, населенный невиданными существами иного плана.
Но кто и когда сделал так, что мир вокруг нас потерял свою магию? Кто заглушил наши связи с изначальным, первородным магическим полем? А наши нейронные сети пошли вслед за этими установками и закрыли виденье тонкого плана? Когда-нибудь я расскажу об этом, а пока…
Милослава спустилась в лодку, оттолкнулась шестом от лапы-пристани каменной черепахи и легла на дубовое дно. Всем своим нутром она ощущала, что это и есть правильный путь туда, куда она стремится. Не земля и ее тропы ее дорога, а вода и течения принесут ее в нужное место. И сейчас самое важное было просто лечь в лодку и отдаться на волю Светлой Воды. Слиться с потоком, что прорезает берега, создавая причудливое кружево разных оттенков синего, что выписывает бирюзовые узоры в багряно-желтой основе, сотканной из осенней листвы.
Ундины поднялись из глубины, чтобы бережно подталкивать руками-плавникам утицу-лодицу по кровотоку живой воды, что связывает всю эту землю в единое целое пространство. По рекам-потокам можно достичь любого уголка, любого места. Богата на чистую воду земля Светлой Даны. Любит Пресветлая своих детей. Помогает им в их путях-дорогах.
Из давней памяти, знает об этом магичка. Чует сердцем, ощущает лоном, что Пресветлую Водицу надо просить о помощи. Но не молитва тут нужна. Нечто должно быть более глубокое. Не на уровне слов.
Прикрывает вельва веки. Смиряет густыми ресницами сияние морской волны что кружит водоворотом вкруг черного омута зрачка. Уходит в свои ощущения глубоко. Глубже чем мысли.
Мягко движутся волны, словно руки заботливые бабушкины колыбель качают. Слушает плеск воды, сливается с его звучанием и ритмом магичка. Становится частью этого движения. Погружается в него словно в омут космический. Всем телом, всем своим естеством ощущает она под собой дно дубовое. Дно дубовое, да не простое. Ведь дуб то, дерево света небесного. На его ветвях Солнце и Луна гнездо с двенадцатью поросятами-месяцами устроили. Всему он двери открывает, к любому знанию. В любой мир, с любым существом мира иного, в любую память твою древнюю окошко распахнет, ежели знать как обратиться.
Маха сидел на корме ладьи, что везла паломников к СвЕт Горам и смотрел на звезды. Еще одно воплощение подходило к завершению, еще одна земная жизнь заканчивалась Много всего в ней было и любовь и власть и падения.
А сколько раз он так смотрел в небо, перед возвращением из очередной жизни в пространство за пределами времени? Шаг за шагом, из жизни в жизни он развязывал свои узлы, что сам и создал на заре времен. Большое путешествие Душа проделала. И вот снова ждет его отдых недолгий перед новыми дверями. А до этого надо передать то, что ему вручили когда-то. То, что с земли проявленной уходить не дОлжно. Но справится ли с этим потоком та, что он выбрал в свои наследницы? Выдержит ли ее разум, примет ли виденья поток неразделенного? У сестры на острове проверку прошла магичка. Но сможет ли она выстоять перед лицом, того что еще ждет ее в ближайшем будущем? По чуть -чуть, по капле малой надо приоткрыть ей завесу. Тонкий луч света оторвался поднялся с кормы ладьи и унесся светлой тенью в ночное небо.
Светлая тень опустилась с неба на ладью малую, ладью дубовую. Охватило сияние дерево магическое, дерево рукой человеческой с любовью выделанное. Непроницаемы борта, да не для энергии запредельной. Разделяют воду и путешественницу светоносную, да не отделяют чувства человеческие от стихии живой первородной.
Чует всем своим телом водные потоки под собой магичка. Кровь свою с ними в унисон уговаривает бежать по венам. Дыхание с волнами выстраивает.
И от этого просыпается в лоне песня древняя. Поднимается в сердце, чтобы затем в горле мелодией, что первая в этом мире прозвучала, стать. Древнее эта песня женская, чем все города-государства мужчинами выстроенные за тысячелетия. До фараонов, царей, кназей она пелась женщинами. До жрецов, волхвов священников под эту песню танцевали женщины в кругу сестер.
Стучит в сердце магички ритм, что первая женщина шаманка в мир проявила на заре времен, чтобы призвать из небытия Богиню Великую, Богиню Древнюю.
Ту, что с Небес в форме Матери Оленихи в мир людей пришла. Рогатую, сияющую белым светом из тьмы небытия. Из времени, когда люди бродили по огромным пространствам тундры, что раскинулась через континенты.
Не были еще созданы и названы моря и реки множеством имен. Ветры все еще носились, не привязанными к компасу. Звезды все еще почитались чудом великим не связанным в созвездия, глазами тысячеокого космоса, что взирал на людей безучастно. А Великая Белая Рогатая уже правила людскими умами и верою.
И эта память, в каждой женщине, спит до поры до времени. И у каждой свое время пробуждения.
А Милославы час настал, вспомнить то, что ей завещано по праву рождения в теле женском.
Кем спросите вы? Да, первой шаманкой, что женщиной была. Потому что с Природой во единстве пребывала. Потому что не разделяла мир на тот и этот. Потому что легко сливалась она чувствами с оленихами, что жизнь людям давали своим мясом, одежду и защиту от холода шкурой и молоком для ритуалов опьяняющих с мухоморами. И если в слиянии направляющем, женщина в любви и ясности была, то оленихи по ее просьбе за любовью к самцам шли, чтобы детеныши на свет появлялись.
Эти то женщины и призвали Великую Рогату из небытия, обращаясь к ней за помощью. Они с рогатыми коронами на головах в танце в бубны из оленей кожи стучали, Богиню звали чтобы приплод был у маток, чтобы жизнь продолжалась. Они ее форму создали. А в форму, поток космический призвали танцующий, вечный.
Ярким сиянием вспыхнула в памяти Милославы Рогатая Светлая Небесная и… рассыпалась на потоки разноцветные. Вот солнечные богини по небу пронеслись в своих колесницах. Вот по широким полям Богини Земли потянулись сладко просыпаясь из небытия под сохой хлебопашца. Вот ундины из волн затанцевали вместе с наядами под веслом из ясеня. А смех их пробудил Богинь Вод священных.
А Мать Олениха в леса густые ушла, что поднялись, когда льды долгие начали таять повсеместно. Оставила она себе только перекрестки дорог лесных во владениях да пути вечные, что не только в мире земном но и ином тянутся в бесконечности.
Засмеялась колокольчиком водяным ДАНА Светлая. Люба ей память, что в магичке проснулась о временах древних. Рукою ласковой направляет она ладью-утицу туда, где ждет судьба Милославу. Несет ее по пути, Светлой Рогатой в поле судеб начертанному. Где надо свернет по повороту речному, где надо подтолкнет на развилке в струм нужный.
Качается човен дубовый меж рогов у Рогатой Богини, сны-магические зырит в нем магичка. Прошлое ее пред ней открывается. Воплощения, что ее Душа прожила в теле человеческом. От первой искры сознания человеческого до дня сегодняшнего.
Да только луч небесный, что Маха ей отправил не вечен. Вот он уже гаснет вместе с последним лучом, что звезды на землю отправили перед тем, как вспыхнет заря на востоке. А вместе с ним и память древняя ускользает, через пальцы песком времени просыпается, в сны-миражи превращается.
А лодчонка-утица носом в берег тычет, пристанище ищет, отдыха от путешествия по магическому полю просит. Крякнула, заскрипела от удара о берег дубовая птица и раскололась вдоль борта. Не выдержало дерево крепкое, силы памяти космической проснувшейся.
Но разве это может остановить путь, что копытом Рогатой выбит на скрижалях судеб?
Лучи солнца протянули свои лучики восходящие к корме ладьи, чтобы согреть замерзшие за ночь от волн осенних, коловороты вдоль борта вырезанные. Старый волхв качнулся от усталости и чуть за борт ладьи паломнической не выпал, прямо в руки хохочущим под водой ундинам. Хорошо увидели то его супутники, подхватили бережно под руки, на тюки шерсти уложили отдыхать.
Оставила ладью у берега магичка и свой путь по земле продолжила. Не устала она за ночь нисколечки. Наоборот, словно силы у нее стали неисчерпаемы. И при этом идет она ни о чем не думая, ничего не чувствуя кроме цели пути своего.
Только мир словно стал виден яснее, четче что ли. То, для чего раньше надо было в магическое состояние-виденье переходить, теперь словно как на ладони. По другому он стал для нее теперь значим. Хотя ощущение при этом, словно всегда она таким и его видела.
Существа тонкого плана стали обычною реальностью. Духи, лесовики, навьи, мавки, русалки древесные и другие жители того, что иным иногда называют, теперь и ее мир неотъемлемый. И она часть его вечная. Словно никогда в разделении и не были.
Но и понимание есть ясное, что у них своя жизнь, у нее своя. И не надо мешать это в одну кучу. Не надо вмешиваться в их судьбы, если нет от них запроса. И не стоит им вмешиваться в ее путь.
Потому что то, что ведет ее, сильнее любой нави, сильнее любого вмешательства тонкопланового. Ибо идет она по путям, что предначертаны и принадлежат каждой женщине. По дорогам и перекресткам древнейшей, Пресветлой Небесной Рожаницы-Оленихи Элен и ее шаманок.
Copyright©Эжени МакКвин2019
Читать дальше. Глава 61. Любовь магички.
Поделиться в соцсетях