Велик дом кназа Плиснеського. На девяти столбах стоит кровля, на семи камнях уложены стены белые. Под углами заложены жертвы священные. Спрятаны волхвами в ритуале древнем костяницы тотемные. Коня — рысака солнечного, петуха огненного — пробуждающего свет дневной, свиньи-матки приносящей приплод в 12 месяцев года и цикл года в себе зачинающей. Да тура огромного, несущего на своих рогах небеса со звездами.
Три белокаменные ступени ведут к широким дверям, за которыми в большом зале мужья и жены знатных семей у кназа за столом собираются, разговоры ведут, совет держат.
Стены белые, полы дубовые, окна слюдяными пластинками заставлены, чтобы свет впускать. Вдоль стен скамьи-сундуки стоят с узорами обережными вырезанными.
По двум углам печи-каменки, чтобы не замерзли гости дорогие в холодные осенние ночи да зимние дни.
Шумит разговор, плывет волнами пересекаясь со взглядами. Кто грозно супится, кто улыбается.
Вольны нравы славинии. Что мужчина, что женщина могут и меч держать и супругов выбирать. Кто по наследству получил почет, кто сам славу и добро раздобыл.
Многим гостям из дальних стран тут скамьи да столы стоят полны явств. Рабыни чаши меж столов носят. Чаши не простые, а серебряные да из стекла гутного. Демонстрация богатства славинии и ее кназа, что соляную дорогу торговую, что через его земли идет, держит в своих руках.
Зыркает по сторонам Бьярт. Не спокойно его сердце. Милославу утром видел в последний раз. Куда ее опять понесло. Небось к волхвам пошла. Ну что же ей неймется то. Уже бы или к нему вернулась, что ли. И ему так спокойнее было бы. Может византиец ее видел? Вон он за столом со своими ромейскими купцами о чем-то беседует.
Варда пил вино из серебряного кубка и улыбался. Новости из дома были для него радостными. Его дядя по отцу умер бездетным и оставил ему большое наследство. Надо было, как можно скорее, возвращаться домой и вступать во владение. Монашеский сан надо будет снять. Но и в этом не было препятствия ибо его дядя по матери уже обо всем договорился. Теперь ему есть, что предложить Милославе и она не сможет отказаться.
Купцы рядом с ним цокали языками и причмокивали, когда обсуждали как хороши рабыни-словенки и сколько можно будет серебра за них выручить на константинопольском рынке.
Варде хотелось бы, чтобы Милослава стала его рабыней. Тогда она не посмеет смеясь отворачиваться от него, когда он будет ее целовать. И будет она все делать, как он скажет и ни в чем она ему не сможет перечить. Эх если бы она могла быть его рабыней… Варда погрузился в мечтания о послушной рабыне Милославе…
-Эй — его плечо грубо тряхнули. — Варда, ты не видел Милославу? — Бьярт выглядел озабоченным.
-Нет, я думал она с вами.
-Я к северянам сразу пошел. Думал, что она с тобой.
-Опять она пропала? Снова ведь найдет себе приключений. Волхвы здесь при большой власти. Не войну же нам из-за нее устраивать?
-Не думаю, что твой Константинополь пойдет из-за какой-то язычницы войной на словении.
-Конунги и ярлы тоже не будут собирать поход ради жизни вёльвы.
-Вон иудеи у каменки. — Бьярт указал рукой туда, где в своих темных одеждах, громко разговаривая и размахивая руками, сидели за столом радханиты. -Может Яков ее видал?
-Да вон он и сам к нам идет. С мальцом каким-то.
Радханит действительно быстрым шагом уже шел к Бьярту и Варде. Рядом с ним, с испуганными глазами, семенил мальчишка.
-Похоже, что ваша женщина действительно в опасности. Это Сновид. Говорит, что отвел ее к волхвам. И что сам Маха, их головной, забрал ее за седьмые врата. А оттуда женщины не возвращаются живыми. Если они оттуда и выходят, то только вестницами в их славянский Рай. Я ей жизнью обязан и не могу так оставить это. Могу и к кназу пойти, да только он супротив волхвов не пойдет. Но у меня и среди волхвов и в доме кназя есть свои люди. Все любят шелка, специи и особые подарки. У Махи волхва есть помощник Непрогляд. Я уже попросил его прийти, мол привез семена магические для волхвов, что видения даруют. У ворот встретиться договорились. Попробую узнать, что с ней. Ждите меня тут.
Бьярт с Вардой сидели друг напротив друга пытаясь просверлить дыру в друг друге хотя бы глазами.
-Ты женишься на ней?
-Не могу. Она не христианской веры.
-А какая разницы какой веры? Викинги служат императорам, а верны своим богам.
-Так она же сама не хочет.
-Ну, она птица вольная. Вельва. Ведьмы они такие, себе на уме.
-Язычница и ведьма. Полуславянка, полусеверянка. Ее ни в один дом знатный не пустят в Константинополе.
-Да ей и не нужен дом в в вашем городе. Вонь там стоит такая, что не продохнуть. Людей, что мух. Бабы ведьмы, за властью гонятся. И ей что, из огня да в полымя? Мало у нее было магических войн, так ты ее в еще одну втянешь со своим столь славным градом? — Бьярт скривился всем своим видом показывая свое отношения к “славности” далекого города. -Забирай-ка ты ее лучше в Великую Моравию [1]. Тебе, как христианину будет там спокойно, а ей как славянке привольно. А мое сердце успокоится, что в надежных руках. Я ведь много чего вижу. Ты ведь не так прост, как кажешься. Вырос среди интриг константинопольских, а значит не дурак. По собственной воле стал монахом, значит не жаден ни до вина, ни до женщин, ни до злата. И ее любишь, хоть себе признаться не хочешь. Любишь ведь? Загляни в свое сердце ромеец? Видел ли ты где такую как она? Встретишь ли ты где в мире такую как она?
-Люблю — выдохнул Варда. Наконец-то он смог сам себе признаться в своих чувствах. -Мне кажется, что я знаю ее целую вечность. Мне часто снится, что я у ее ног в беломраморном языческом храме. Она нежно прикасается ко мне и поет какую-то древнюю мелодию. А иногда мы вместе идем вдоль пенной кромки моря, она держит меня за руку и звонко смеется. И еще… у меня есть чувство, что я ее обидел. Очень давно. Обидел так, что она до сих пор не может меня простить. Поэтому и отталкивает.
-Ну злопамятной я бы ее не назвал. Но память у нее хорошая. — рассмеялся Бьярт. — Не тяни. А то влюбит она в себя какого-нибудь волхва и останется навсегда тут, в семивратном городе. Или радхонита нашего Якова окрутит. Вон он как за нее беспокоится. Смотри, чтобы у тебя конкурент не появился. Он мужчина горячий. Долго, как ты вокруг да около, ходит не будет. Золотом ее осыпет, в шелк синский закутает и увезет со своим караваном.
-Думаешь она не захочет свой дом и остановиться в путешествиях по миру?
-Я не знаю. А вот и Яков возвращается. Да только что-то лицо у него не радостное.
-Ну что же. — Яков сел на скамью рядом с Бьяртом. — Мало хорошего я могу сказать. Волхв ее по каким-то своим причинам, которые даже его подручный не знает, отправил в Буськ. А оттуда она отправится в Стольный Ярськ. Маха с ней. А с ними еще с десяток волхвов. Так что ее нам не отбить, не украсть из под их ока зоркого. На волхвов напасть если, то не жить потом ни нам, ни нашим соплеменникам. В Ярськ никому хода нет. Туда только славянам открыто. Кто другой появится сразу голову снесут. Так, что шансов никаких.
Внезапно Варда резко воткнул нож в стол.
-Мне все равно. Пусть голову снесут, но в славянский Рай она посланницей не отправится. Мне надо подумать. Чтобы ни ее, ни наши головы не потерять.
-Я в тебе не сомневался. Стратег! — Бьярт поднял кубок с вином. -За наш союз!
-Союз трех мужчин. Викинг, радханит и византийский вельможа. Как чудесно. Я бы поняла союз трех кудесниц, но северный воин, ханаанский торговец и ромейский сановник? Вам только не хватает еще какого-нибудь мага друида с дальних островов и поэта музыканта, летающего на огнедышащем змее-драконе, чтобы священная пятерка образовалась.
— Княгиня Альгиса. -Радханит склонился в низком поклоне. Бьярт и Варда поднялись с лавок и последовали его примеру.
Перед ними стояла невысокая, стройная, но статная женщина. Червленного бархата верхнее платье, в талии было охвачено поясом из золотой византийской парчи. По подолу платья шла полоска серебристого меха из под которой выглядывали золотом расшитые, красной кожи башмачки. Два тяжелых браслета из золотых пластин удерживали тяжелые рукава на запястьях, не давая им спадать до пола. Плат из белого синского шелка скрывал свернутые кольцами черные косы. А поверх его лежал венец сплетенный из тончайших золотых нитей с продетыми в них крупными жемчужинам. От венца золотые цепи спускались до плеч и играли в завершении звякалками-кониками при каждом ее движении.
Ах, как ярко в глазах этой женщины пылал внутренний огонь. Но это не было пламя, которое сияет в глазах поэта, когда он улавливает ритм новой строчки. И не запредельные языки света, вспыхивающие в глазах музыканта, когда он слышит божественную мелодию.
В ее темных, почти черных глазах горел огонь жажды власти. Ненасытная, утробная, расчетливая и безграничная жажда власти над другими живыми существами. Любым способом, без страха, без сочувствия, без сожаления о сделанном. Только она права в своем виденьи мира. Только ей позволено решать, что на самом деле значит происходящее и давать ему оценку. Где надо улыбнется, где нужно оскалит зубы, но желаемое не упустит. Девятихвостая лиса-оборотень с далеких синских гор, рядом с ней просто девочка, играющая на лужайке с бабочками.
-Позвольте вам представить дочь датского конунга и супругу кназа Плиснеська пресветлую Альгису. — обычно зычный, громкий голос Якова, стал вдруг смиренным и тихим.
-Радханит, ты меня всегда удивляешь своими знакомствами. Как тебе удается так располагать к себе столь разных людей? Ты точно владеешь какой-то неизвестной мне магией?- женский голос заструился, обволакивая мужчин словно сладкая патока. Наполненное очарованием, его звучание настойчиво взывало к чувствам, что пробуждают в мужском теле неукротимые, инстинктивные желания.
-Что вы кнагиня. Мы мужчины просты в своих разговорах. Обсуждали товары. Я предлагал рабынь для византийского рынка, куда направляются эти люди. В этом году там большой спрос на светловолосых красавиц.
-Приходи ко мне завтра Яков. У нас тут было небольшое недоразумение с одним из родов в полюдье. Деревню сожгли в наказание. Так вот их женщины славились красотой и выносливостью. Поэтому теперь я могу тебе предложить кое-что прекрасное в обмен на драгоценные шелка с райскими птицами. А ты мне расскажешь о твоем путешествии домой. Ты же помнишь наш уговор в прошлую встречу? Надеюсь ты и твои соплеменники, хотите и дальше вести свои караваны по “дороге соли” через наши земли. Я ведь всегда восхищаюсь твоим умом и умением вести дела. А твои друзья наверное такие же удивительные как и ты? Бери их с собой. Они тоже смогут себе выбрать самых красивых рабынь. И…- кнагиня сделала паузу и сладко улыбнулась. Но от этой улыбки словно змеиный яд растекся в воздухе и запахло опасностью.
-Говорят с вами в город вошла неизвестная мне магичка-вельва. И только в ворота вошла так сразу волхв Маха ее взял с собой в седьмой круг. Она ведь каждому из вам дорога? Кому из вас она жена бывшая, кому будущая? Или давайте я угадаю? Раз она вельва, значит в северных земелях мужем ее мог быть, только ты ярл. А вот будущее…как угадать ее будущее? Неужто Яков ты, нарушишь свои традиции или в свою веру ее переведешь? Как у вас принято — за четыре луны в вашу веру перейти должна жена, иначе ты ее сам и должон убить? Сможешь на нее кинжал острый дамасский занести?
Иудей сжал пальцы в кулаки, но продолжил улыбаться.
-Или ты ромеец откажешься от почестей тебе положенных в великом Царь-граде вашем? Согласишься с ней жить в доме со стенами из бревен, а не во дворце мраморном с мозаиками?
Лицо Варды превратилось в улыбающуюся застывшую маску. Альгиса наклонилась к нему и, с нежной улыбкой, тихо прошипела византийцу на ухо:
-Или топь болтная ей будет уготована?!
Варда стиснул зубы, но не дрогнул от слов злых, пророческих. Хотя по спине хлынул ледяной поток, словно за ним мертвяк из могилы встал.
А Альгиса выпрямилась, улыбнулась всем троим, нежно так словно и не было резких слов.
-Я жду вас завтра. Помогу найти вашу магичку. Волхву дней осталось жить совсем ничего. Мне он тут нужон, когда в путешествие отправится. А ты Яков о своем обещании мне помни. Принеси мне завтра то, что уговорено было.
Оставив в воздухе тонкий, пряный аромат кнагиня, изгибаясь станом словно лебедь-пава, поплыла к другому столу, где сидели купцы из Великой Моравии.
Бьярт и Яков зачарованно смотрели вслед Альгисе.
-Так, что будем делать с Милославой. — голос Варды вывел их из под чар навеянных супругой кназя Плиснеська.
-Ведьма — тихо выругался Бьярт очнувшись.
-Зато как бедрами качает, словно ладья мимо бурунов Данапра скользит. — распрямляя с хрустом пальцы, пробурчал тихо Яков. -Многим голову снесла тут своими чарами. Но кназ и волхвы ее слушают. Да и поговаривают что бабци, которые травками и ворожбой живут, все под ее началом. А кто новая появится в границах славнии, так сразу к ней тащат на поклон. И если не подчинится та под волю кнагини, то сгинет. Только одним волхвиням она не указ. Да и те сюда предпочитают нос не показывать. Сидят под Ярськом да по святилищам.
-Ведьма али нет, не наше дело.- тихо произнес Варда. — Но откуда она знает о Милославе? Мы же только утром прибыли.
-Волхвы донесли — из под стола вынырнул Сновид. -Они у нее все прикормлены. Поговаривают, она даже кназа околдовала. В ночнице за пологом ему советы дает, что на совете славинии решать. Да и все знает, что происходит. Словно птицы ей и нетопыри докладывают, что случается в наших землях. Только Маха ее терпеть не может. А она к нему ластится, что та кошка весною. Подарки ему дарит, а он ни в какую. Сразу ее дары в огонь на капище отправляет. Мол ему ничего не надо, все только богам.
-Может она нам, таки поможет вытащить Милославу от волхвов? — Сновид робко продолжил разговор.
Бьярт скривился.
— Слышь, златокузнечик. Она ведь ничего просто так делать не будет. Что посулить ей сможем? Шелка, пряности, золото, дирхемы серебряные? Или…Яков…как-то она на тебя смотрела, не слишком ли пристально? О чем у вас там был сговор то?
-Это не то, что вы могли подумать. Я рассказывал ей о джинах огненных из моих родных земель. Вот она и пристала тогда, чтобы я ей привез парочку. Ей мало власти над людьми обычными. Она хочет под себя существ, что между мирами подмять. И волхвинь, что славянской Светлой Дане подвластны сделать рабынями своих желаний. Владычицей совсем над всеми возвыситься захотела.
-И ты привез ей обещанное?
-Да. — Яков вытащил из-за пояса совсем крохотную медную лампу.
Примечания:
1.Великая Моравия. Первое раннефеодальное славянское государство, существовавшее в 822—907 
годах на Среднем Дунае. В период наибольшего могущества включало в себя территории современных Венгрии, Словакии, Чехии, а также Малую Польшу, часть Украины и исторической области Силезия (сегодня поделена между Чехией, Польшей и Германией). Великая Моравия была создана на территориях, прежде бывших славянских государств Само и Карантании. Официальной религией было христианство. Именно сюда великий князь моравский Ростислав пригласил Мефодия. Здесь он перевел священные книги на славянский язык. Отсюда происходит азбука кириллица.
2. Полюдье. — Обычно зимой князь отправлялся собирать подать с ему подвластных земель. Это и называлось полюдье.
Copyright©Эжени МакКвин2018
Читать дальше. Глава 48. Волшебная лампа.
Поделиться в соцсетях