— Ноола, куда ты меня ведёшь.
— К пещере дракона.
— Настоящего? Они же давно ушли из нашего мира.
— Когда-то он тут жил. Но теперь здесь обитает только его дух. Я обещала Брине подготовить тебя к конкурсу бардов.
— И зачем нам дракон?
— Сейчас увидишь.
Ноола отодвинула последние ветви боярышника и терновника, которые сплели свои ветви, создав портал-двери на огромную поляну. А на ней раскинул свои округлые лапищи огромный лабиринт из белых камней.
— Вау, идём, — Джени уже готова была сделать шаг на поляну.
— Стой, — удержала подругу Ноола. — Нельзя ломиться через портал. Смотри вот боярышник. Без него лабиринт не пройдёшь. Он даёт терпение и сдержанность, защищает от тёмных иного мира, открывает сердце искренней любви…
— Ну, любовь то у меня есть. Рйан и я прекрасная пара, чего мне ещё лучшего желать?
— Не спеши. Боярышник должен освободить твой ум от невежества и ложных фактов. Иначе Лабиринт погрузит тебя в свои иллюзии и тогда, кто из него вернётся, не знает никто.
Повесь на него подношение и попроси дать тебе девственную чистоту сердца, чтобы принять энергии лабиринта. Просто делай, что я говорю, и не спорь.
Дженивер оторвала от подола кусок ткани и прошептала моление боярышнику.
— Теперь обратись к терновнику. Только он может покорить злых духов и дать силу преодолеть препятствия, ими выстроенные. Он поможет тебе изменить то, что возможно, и принять то, что изменить нельзя.
Клочок одежды под тихий шёпот лёг на колючие ветви.
— Не болтай много. Духи лабиринта всё слышат. Ляпнешь что-то, потом не изменишь.
И девушки, осторожно пригнув головы, вышли под свет вечернего солнца.
— Скоро исчезнут последние три луча Светила. Это твой шанс обрести внутреннюю силу и свободу, чтобы принять участие в битве слова наравне с мужчинами. Они не будут стесняться в выражениях и попытках сбить конкурента с рифмы.
Ноола сняла с плеча тяжёлую сумку и положила её на влажную землю. Из неё она достала лампу, треугольник и жезл Брайди.
— Кинжал с тобой?
— Да.
— Помни, духи и боги больше всего любят кровь. Накормишь духов — получишь дары. И будь очень, очень внимательна.
— Да, я поняла. Зачем снова повторять это?
— Лучше я лишний раз повторю, чем потеряю тебя в лабиринте.
Последние лучи солнца озарили лабиринт, и в них стала видна глубокая каменная нора рядом с входом в лабиринт. Эти слабые посланцы небесного светила разбудили грозного владыку подземелья. Из-под земли появилась тоненькая струйка пара и повисла в холодном воздухе.
Ноола взяла в руки треугольник и повесила его на ветку ольхи, услужливо склонившей свои ветви над тёмной дырой. Три тонких металлических прутика сверкнули бликами угасающих лучей золотом, серебром и медью. Жрица мягко прикоснулась к ним жезлом Брайди.
— Дзилинь диги дон… — запело золото, пробуждая жадность и алчность к земным богатствам.
— Терели дониди… — прожурчало серебро, требуя наслаждений плоти и земных почестей.
— Даги дадон… — пропела медная струна, призывая желание властвовать и покорять.
Перелив звуков привлёк к себе внимание двух блестящих глаз во мраке, уходящем в глубины земли.
Ноола запела, призывая духов четыре сторон Света:
Отец Небесный Огонь, очисти металл от скверны. Пробуди его к творению жизни.
Мать Земля, очисти и наполни правдой металл.
Брат Ветер, дыхание божественного мира, очисти металл и открой ему виденье мелодий прошлого и будущего.
Сестра Вода, омой металл и дай ему голос истины.
Четыре элемента с четырёх сторон света, придите в золото, серебро и медь “Голоса Дракона”.
Пусть огласит прошлое и будущее и откроет лабиринт жизни для испытания, очищения и наполнения небесным вдохновением Дженивер. Да поможет ей выиграть состязание бардов. Да защитит её от искушений её собственных и тех, кто будет рядом.
Нора фыркнула прошлогодними листьями и затихла.
Ноола мягко прикоснулась жезлом к треугольнику “Голос дракона”.
— Даги дадон… — пропела медная струна, усмиряя Эго и примиряя с тем, что должно произойти по воле Небес.
— Терели дониди… — прожурчало серебро, усмиряя мирские страсти и принося умиротворение.
— Дзилинь диги дон… — запело золото, пробуждая стремление к ясности творящего света.
— Сиди, зверюга, и не смей даже носа показывать. А не то я всё расскажу нашему Господину. Он тебя в каменный мешок посадит, и будешь там сидеть тысячи лет снова.
Адэликс поглаживал дракона по голове и шептал не очень добрым голосом.
— Будешь хорошим мальчиком, и умная девочка Дженивер тебя покормит.
Зверюга жадно зачавкала в предвкушении подношения.
Грибница легла рядом с драконом радужной змеёй.
— Адэликс, будь с ним нежен. Он всего лишь глупый малыш, — и, обращаясь к огромному, призрачному монстру продолжила. — Будешь хорошо себя вести, и я почешу тебя за ушком.
Чешуйчатое чудовище перевернулось на спину, подставив живот, словно щенок, требующий ласки.
— Вот видишь. Даже грозные драконы любят ласковое обращение.
— Только, если они не задумали тебя сожрать. Ладно, мне нужно следить за Джени, чтобы не напортачила.
— Ты, эльф, лучше глаза-то прикрой. Нечего смотреть на прохождение лабиринта жрицей. Будь скромней, и к тебе потянутся эльфийки.
— Да что я не видел у женщин? Задница, сиськи и глазки. Тьфу. Вот эльфийки — это да!
— Зелёный оттенок кожи, кошачьи глаза, острые ушки. И в любой момент она может превратиться в яростного монстра. Что может быть лучше для маленького Эльфа с бооооольшой Шляпой.
— Я привлекателен для многих эльфиек! Я неистов в любви! — Адэликс покраснел то ли от смущения, то ли от злости.
— Я не буду спрашивать, когда и какая эльфийка за последние тысячу лет испытывала твой ураган страсти. Тем более, тебе не сложно будет не смотреть на путешествие Джени по Лабиринту.
И Грибница, изогнувшись словно мурчащая кошка, потянулась пуская во все стороны неоновые искорки. От её свечения стены пещеры превратились в волшебный фонарь, который сказочными картинами раскрасил мрак подземелья.
— Никто не знает, почему люди начали строить лабиринты. Они встречаются по всему миру на севере и юге, в Азии, Европе, Америке, Австралии, Африке. Древние и созданные совсем недавно. Если слушать предания, то это, прежде всего, порталы для связи с иным миром, для встречи с предками или с душами, кто ещё не пришёл в наш мир. — Милена вела занятия Артхи-Остары, весеннего равноденствия, и женщины внимательно слушали её, расположившись на больших камнях вокруг выложенных из белого камня кругов
— Сегодня мы с вами приехали к древнему лабиринту. Он находится тут испокон веков. Подумайте, от чего вы хотите избавиться, и что получить. Входя в лабиринт, обязательно положите монету духам лабиринта, чтобы они проследили за тем, чтобы никто из иного мира не увязался за вами через лабиринт. В центре лабиринта — чаша, зеркало и колокольчик. Когда дойдёте до центра, позвоните в колокольчик и проговорите в чашу ваши пожелания. А затем, кто смелый, посмотрите в зеркало.
Милена встала перед входом и произнесла заклинание, открывающее портал. Ведь без правильных слов — это всего лишь камни на земле. Но знак дуба, открывающего двери в иные миры оживляет и призывает хранителей лабиринта. Знак яблони в центре даёт доступ к миру Авалона. Только тогда происходит чудо, и мы переносимся через миры и пространства туда, где сбываются мечты.
Несмотря на холодную погоду, женщины скидывали с себя одежду, оставаясь нагими. Кого-то кидало в жар, кого-то в холод. Кто-то всё-таки накинул на себя плед.
Трейси нервничала перед лабиринтом. Только небеса знают, что её там ждёт. Зачем она отправляется в это путешествие? Что ей хочется разрешить в своей жизни? С кем поговорить из ушедших? Куда заглянуть из прошлого и что увидеть в будущем? Может понять, что её связывает с Арви, и перестать думать об этом. Найти тонкие нити, связывающие с Соней, Миленой и всей группой будущих жриц.
Лабиринт уже “поглотил” половину их маленькой группы. Каждая шла в своём темпе. Иногда она догоняла впереди идущую и вынуждена была притормозить. Кто-то не мог разминуться на повороте. Всё это было знаком на Пути. О чём ты думала, когда остановилась и пропустила, или не пропустила, коллегу-жрицу?
Кто-то смеялся на Пути, а кто-то плакал. Кто-то танцевал, подняв руки к небу, а кто-то спотыкался и ловил острый камень в голые ступни.
Но вот он первый шаг за черту. Жрица поёжилась от холода. Острые камушки больно впивались в ноги. Победить в турнире поэтов, где сам Талиесин будет среди судей. И чтобы никто не догадался, что она женщина. Только высшие силы могут помочь в таком сложном деле. Поэтому она будет идти по Лабиринту, не взирая на холод и боль. Она должна это сделать в память о Брине.
Ей показалось, что среди темноты ветвей деревьев, что окружали поляну, мелькнула белая рогатая тень. Нет померещилось.
Огромная сияющая луна взошла на бархатном иссиня-чёрном небе и осветила лабиринт и женскую фигурку, медленно бредущую по нему. Джени выдохнула. Так легче идти. Но сияние небесного светила помогало ей не долго. Огромная, чёрная рогатая туча заглотила путешествующий по звёздному полотну яркий диск. Только тусклая свеча у входа в руках у Ноолы, говорила, что есть ещё человеческий мир. Он остался где-то там, далеко-далеко. Там есть Рйан, который её любит и ждёт. Храмы, жрицы, друиды, христиане — все они исчезли, растворились во тьме. И только белые камни, из которых выложен лабиринт, мерцали, указывая путь. Словно небо перевернулось, и звёзды оказались у неё под ногами.
Она шла по млечному пути к самому центру вселенной, где исполняются все желания. Где она может узнать, кто её родители и встретиться с Бриной.
Поворот. Ещё поворот. Времени больше нет. Оно исчезло, растаяло в небытии. Есть только звёздный путь и тонкая тропа, ограниченная белыми валунами.
Последний поворот и её руки неожиданно коснулись шершавого тёплого ствола дерева. Она втянула носом тонкий аромат яблоневого цвета и спелых плодов.
— Странно, его тут не было. Но оно такое реальное, — подумала Дженивер и погладила живые ветви в этом царстве безмолвия. Они напомнили ей, что она живая и сюда пришла за ответами.
Ноола говорила про жертву. Надо принести жертву духам лабиринта. Она нащупала шнурок на шее и изящный стальной клинок.
Что может быть лучше для духов, чем живая, тёплая человеческая кровь. И она, не задумываясь, полоснула себя по ладони. Тёмно-красная струйка брызнула и обагрила ствол. Тягучие капли упали на землю.
МеритМаат шла по лабиринту храма Изиды. Она прошла множество испытаний, чтобы стать старшей жрицей Маат. Она давно ведёт ритуалы и знает, что никто и ничто больше не может её испугать. Но лабиринт воплощений был одной из главных тайн Изиды. Если она пройдёт его, то сможет заглянуть в будущее своей души.
Мало кто решался на этот путь. Жизнь, смерть — всё заключено в этом лабиринте. Семь Хатхорит стоят на каждом повороте и следят за тобой. Даже Анубис-проводник не помощник здесь.
Высокие стены уходят в темноту, над которой раскинулось тело звёздной матери неба Нут. Призрачный свет лунного диска создаёт тени на стенах, играя с разумом и поглощая в безумие видений.
Вот тёмные штрихи рисуют её испытание на мосту над прудом смерти, где громко хлопают пасти огромных крокодилов. А вот она в далёком храме в жарких песках пустыни и саркофаг, откуда МеритМаат встала посвящённой жрицей. На этой стене можно увидеть причал, где она толкнула в воду гордого мальчишку. Тени сложились волнами бирюзового моря, где играют стаи дельфинов и слёзы потекли по щекам. Бабушка и мама собирали ожерелье из перламутровых раковин, чтобы украсить своё дитя в её третий день рождения.
Поворот — и яркая вспышка света стёрла картины, созданные тенями событий этого воплощения.
Она двигалась по рукаву лабиринта в уютной, мягкой оболочке, качающей её и мурлыкающей нежные слова. Звуки доносились откуда-то извне, превращаясь внутри амниотической жидкости в лёгкие прикосновения. Она двигалась по коридору времени до рождения к точке зачатия. Вот вспыхнула резкая боль, от того, что мама упала и ударилась. А здесь, на самых ранних этапах, она ощутила страх своей родительницы, узнавшей, что она ждёт ребёнка. Растерянность мамы и, словно через слой глубокой воды, радостные крики отца. Она различила ворчливые тона бабушки, требующей съесть рыбу, потому что это нужно ребёнку во чреве.
Это было погружение в самые глубины, на дно океана Жизни, где сквозь огромные массы воды, там далеко-далеко на поверхности, ты видишь игру теней мира, в который только ещё придёшь.
Качаясь в колыбели женского лона, МеритМаат шла всё дальше и дальше мимо высоких стен и неба над ними.
Новый поворот и вспышка света проявили картины на стенах третьего рукава лабиринта. Рисунки на стенах ожили. Прошлые и будущие воплощения ставили свои пьесы на подмостках театра Жизни.
На больших камнях, уложенных стык в стык гениальным строителем, ясным треугольником изображён храм, уходящий ступенями зиккурата в небо, где живёт жрица Богини Неба, Войны и Любви.
Далее по стене, неизвестный художник проявил мраморный амфитеатр, куда приходят женщины в странных юбках-брюках, змеиных браслетах на запястьях, с высоко подобранными чёрными как смоль волосами. Они весело смеются, глядя на пьесу о богах, которую играют на сцене люди в масках. А потом парами разбредаются по дворцу из тысячи комнат, где можно легко заблудиться.
На следующей картине тропа вокруг горы, длиною в тысячи миль. И обнажённые, украшенные только копной спутанных волос, женщины в пещере на вершине творящие ритуал под руководством старшей, которая держит в руках чёрную курицу и нож, готовая отрубить той голову.
Храм из белого камня, где в центре стоит чёрный камень богини, главная святыня острова, и она, вместе с другой жрицей, совершает ритуал с возлиянием красного вина из стеклянной чаши. И множество мужчин, что торопятся сюда из залива, где стоят корабли, принёсшие паломников за дарами любви жриц Пенорождённой Богини.
Далее видения стали необычны для египетской жрицы.
Старуха и девушка рядом, в тёмной, вросшей в землю хижине, где над входом оленьи рога. Их окружает белый, странный песок и они смотрят на маленькие деревянные кружочки с начертанными на них знаками, которые брошены на пень от огромного дерева, вместо стола.
Очаг-печь, вырезанная прямо в стене дома, за заслонкой которой прячется девушка, у земляных валов, что кольцом окружают святилище на горе.
Неожиданно рука ощутила огромную тяжесть. На следующей картине, притянувшей её внимание, была фигурка закованного в тяжёлый металл человечка. Он размахивал огромным мечом у стен крепости. Рядом с ним сражались ещё семь мужчин. И земля была покрыта странным белым песком, как и в предыдущих картинах. Она поёжилась от непривычного, внезапно налетевшего ледяного ветра и пошла дальше, зябко потирая плечи.
Огромный храм со стенами из кирпича и круглым окном, от цветных стёклышек которого распустился яркий цветок многоцветных бликов, придавая женщинам, что стоят на коленях в храме, праздничный вид, несмотря на скромные чёрные балахоны. На груди у каждой крест. Но не такой, как египетский Тау, а крест с маленьким человечком на нём.
Странный город, где между домами вместо улиц текут каналы, и женщины в пышных юбках со слегка прикрытой грудью, смеются, спрятав свои лица под масками. Вот на мосту парочка прижалась друг к другу. Мужчина в чёрной маске и широкополой шляпе сжимает руку женщины, а затем тащит её в тёмный проулок. Она не сопротивляется, словно сама хочет этого.
Ну вот, наконец-то знакомые образы. В полумраке комнаты возле кресла стоят две статуи: Изиды и Анубиса. А между ними сидит мужчина в белом парике и держит над головой коленопреклонённой женщины золотой венок
— Граф, я принимаю присягу полностью повиноваться каждому слову великого Копта Калиостро, без вопросов и размышлений.
МеритМаат скривилась. Это мужчина напомнил ей одного из её знакомых жрецов. Повиновение без вопросов и размышлений. Именно об этом он всё время и твердит.
Но тут её внимание привлекла другая картина, где радостно звучал женский смех, и раздавались мужские бравурные возгласы. Из бутылки зелёного стекла вырвалось золотистое вино и пенными брызгами разлетелось во все стороны, залив глубокие декольте трёх очаровательных дам. Хотя полный комплект одежды тут, был далеко не на всех.
— Поручик! Будьте скромнее! За французских дам! — звон хрустальных бокалов зазвенел в стенах древнего лабиринта.
Поручик, — МеритМаат улыбнулась. — Странное имя у этого симпатичного усатого мужчины. И какие у него на плечах красивые амулеты с золотой бахромой.
Ах, и когда будет это воплощение… — жрица глубоко вздохнула.
Этот Поручик пришёлся ей по душе. Но останавливаться тут нельзя, иначе можно оставить часть себя в разрыве между воплощениями. И она пошла дальше, внимательно всматриваясь в рисунки неведомого художника лабиринта о Пути её Души.
Земля взлетела к небесам, грохот и огонь, повсюду раскиданы куски человеческих тел.
— Быстрее-быстрее дальше, — жрица заткнула уши, чтобы не слышать крики боли и адские раскаты взрывов.
— Вот здесь, вроде, поспокойнее.
Перед её взором замелькали железные повозки, которые неслись без коней невероятно быстро по блестящим дорогам и огромные здания в множество этажей. Нет, этого не может быть. Это уже слишком невероятно. Скорее бы поворот.
Но перед тем как повернуть она успела мельком увидеть прозрачные шары, в которых неслись по небу люди.
Поворот и вспышка света стёрли её человеческую форму. Она переливалась из одного тела животного в другое. Она вспоминала, как рычать, кусаться, разрывать на части добычу. Перебирать тысячью ног и сотней щупалец. Подниматься в воздух птицей и пчелой. Множество животных форм нужно пройти перед тем, как обрести человеческую. И память об этом навсегда впечатывается в опыт Души.
Поворот, вспышка света. Странное ощущение, когда ты идёшь, но на самом деле ты стоишь. Твои корни уходят глубоко в землю, а ветви тянутся к высокому небу. Ты дышишь всем телом и пьёшь воду из подземных и небесных источников. Ты можешь цвести и плодоносить. Весь мир вращается вокруг тебя, а ты просто есть.
Поворот. Вспышка.
Внутри засияла кристаллическая решётка. Чёткая, ясная, понятная. Здесь нет сомнений. Ты — порождение Земли, и ты просто наблюдаешь за тем, как меняется мир. Мир, но не ты. Самость в самости. Кристалл.
Последний поворот. Тьма.
Тьма, где в бесконечном космосе во все стороны разлетаются кванты света. Маленькие семена посеянных божественным взрывом Душ, отправившихся в своё первое путешествие. Одни летят рядом и сталкиваются друг с другом, создавая изначальные семена кармы. Другие разлетаются в разные стороны, чтобы никогда не встретиться.
И в самом центре циклона стоит дерево жизни, которое уходит в бездну корнями, а верхушкой в бесконечность. На его ветвях уютно устроились разные миры. У корней гигантский змей сосёт свой хвост, как сладкую конфетку.
Три женщины, каждая в своём мире, обняли дерево и неожиданно сплелись пальцами друг с другом. Три мира, три воплощения встретились на перекрёстке вневременья.
Три норны плетущие судьбу. Три тела, три воплощения одной Души.
— Кто ты?
— Я.
— Кто я?
— Ты.
Сквозь пальцы текут пески времени,
Ты скитаешься от племени к племени,
Ты сменила одежды тысячи раз,
Ты меняла цвет кожи и цвет глаз,
В бесконечности перерождаясь,
Тысячи раз греша и каясь,
Но каждый раз в земной мир возвращаясь,
Ты пела о том, что в тебе живёт свет,
Где бога нет, и богини нет.
Есть лишь иллюзия разделенья,
Искусный фантом, Майи творение.
Свет, он двоичен,
Но не первичен.
То, что за ним, оно неделимо.
Только не зримо, не уловимо,
Трёх порождает, что множество множат
И безыскусную душу тревожат
Светом и мраком, злом и добром,
Спрятав реальность за полотном,
Где изначальная сила творенья
В прятки играет своим отраженьем.
В центре самого тайного святилища Древнего Царства, МеритМаат свернувшись в клубочек сновидела другие миры, где она вновь и вновь встречала сияющие кванты света, Души с которым когда-то вместе была исторгнута вселенским взрывом из утробы Творящего Начала, когда за ней пришла фигура в маске дикого шакала пустыни, посланца Анубиса. Жрец подхватил лёгкое тело женщины и понёс прочь из Лабиринта Изиды.
— Она прошла и если она проснётся, то обретёт шанс выйти за пределы жизни и смерти и отправится на небесную лодку миллионов лет, — нежно глядя на свою ношу думал мужчина.
— Поручик — прошептала жрица и обвила руками шею мужчины.
— Ноола, я знаю, о чём будет моя песнь в лесу Фогдаун. О бесконечности времён, о странных местах и ритуалах, которые я видела в центре лабиринта. О вечном странствии Души.
— Тебе её надо ещё написать.
— У меня есть время. Но я уже предчувствую слова, которые рождаются в моём сердце и рвутся наружу.
Трейси сидела возле белых камней и раскачивалась, глядя в центр спирали. Другие женщины разбрелись по поляне вокруг лабиринта. Кого-то рвало, кто-то просто лежал на земле, закутавшись в плед, кто-то пил заботливо подготовленный Миленой горячий чай из термоса.
Соню трясло.
— Трей, посмотри, что со мной. На последнем круге к выходу я споткнулась и чуть не упала.
Трейси прикоснулась к ладоням подруги. Они были ледяные.
— В путешествии по лабиринту я ощутила, что ушла глубоко под воду. Мои ноги стали единым целым и превратились в рыбий хвост. И я всё ещё чувствую себя ундиной.
— Давай посмотрю, — Трейси сделала минимальный тест.
— Ты оставила часть себя в лабиринте. Её надо вернуть.
— Может мне вернутся на тропу между камней?
— Нет. Закрой глаза. Я посмотрю, что могу сделать.
Привычная работа. Из «нет выбора» переключаю в «выбор», из «непринятие выбора» — в «принятие выбора», из зависимости — в свободу выбора, из разобщённости — в единство. Здесь, знак сакрального растения, тут призовём свет Творящего Начала.
Маленькое облачко тумана, извиваясь змейкой, заструилось между камней к Соне.
— Руки потеплели, ты как? Всё ещё ундина? Ноги чувствуешь? — спросила Трейси.
— Вроде да, всё на месте. Идём пить чай с девочками.
— Ты это видела? Яблоню в центре лабиринта. Клянусь, что её там до этого не было. — Адэликс яростно жевал край своей шляпы.
— Мало ли, что возникнет в портале, если сделать ритуал правильно, — нервно светясь в темноте норы прошипела Грибница.
— Нет же, говорю! Она не одна там стояла. Там было её три!
— Я видела. Но это не повод так нервничать. Мы же магические существа, мы и не такое видели.
— Не нервничать. Да ты посмотри, какого цвета твои нити!
— Я переливаюсь любыми цветами и эмоциями. Это моя пища.
— Но была яблоня, и её было три!
— Думаешь Норны поигрались? Вместе с северянами они часто посещают наши края.
— Там были другие Боги. Те, что с жаркой пустыни и реки, наполненной зелёными чудовищами с огромными зубастыми пастями. Дамочка с пером на голове и её сестрица с луной вместо короны. И ещё какие-то, кого я никогда не видел. И наша Рогатая Госпожа тоже кружила над Лабиринтом.
— Ты много кого не видел в своей жизни, глупый эльф. Наша Дженивер была жрицей во многих воплощениях, вот они и поприходили на зов крови. Те, кому она служила, и те, кому она будет ещё служить в будущем. Боги они просто есть, как волны, как лучи, до тех пор, пока люди через себя не явят их в этот мир. А эта девчонка обладает способностью проводить через себя чистый поток. Вот Боги и облюбовали её, как сосуд. Поверь, мы ещё доживём до её воплощения, когда они будут бороться за обладание этим каналом сводя её с ума, чтобы не мешала им проявляться по собственному желанию. Посмотри сколько на ней обетов и клятв. Скоро некуда будет печать поставить.
— А может она их снимет?
— Сама? Только Архангел Кассиэль властен над разрушением клетки печатей и обетов. Для этого ей придётся отправиться в земли, где пересекаются миры, похлеще чем у нас на островах. Да ещё и родиться в роду праведника, чтобы иметь доступ к Высшим Небесными чинам. А для этого ей надо отказаться от служения богам. Много ты видел людей, кто отказался от божественной формы, чтобы отдаться на волю Творящего Начала?
Эльф нервно откусил кусочек своей шляпы.
— Я видела прошлое и будущее. Я присутствовала при рождении богов в человеческих умах. Поэтому просто поверь мне и делай то, что должно.
Грибница потянулась нитями в глубину норы и ушла под землю.
— Эх, — Адэликс потрепал за ухом дракона. — И всё-то она знает. Древняя. Ничего тут не поделаешь, — и подтолкнул чешуйчатого духа в направлении центра Лабиринта. — Иди, иди уже. Доедай остатки жертвоприношения, набивай пузо, а я пойду, доложу Господину Арнвну, что дело сделано. Поэму Дженивер напишет.
Copyright©Эжени МакКвин 2018
Читать дальше. Глава 28. Проклятие медведицы.
Поделиться в соцсетях