Стоит идол посреди 8ми ям-кострищ, что по сторонам света от него устроены. Вроде просто камень, вертикально установленный на фундамент и камнями обложенный для устойчивости. Ну, разве что, слегка человеку подобен формою. Но очень сходство то далекое. Голова от туловища утоньшением отделена, да глаза легкими впадинами намечены. Но то при свете дневном. А ночь, она все преображает.
Позвольте себе, хоть на одно мгновение, перенестись в то время.
Холодный, осенний ветер пронизывает до костей тех, кто пришел в осеннюю пору к святилищу и принес свои дары. Они не входят в само святилище, куда доступ позволен только волхвам и их избранным.
Кто-то стоит за дальним, нижним валом у подножия. А кто-то получил почетное место у верхнего вала, за которым на вершине лежит выложенный белым камнем двор святилища с восьмиямным капищем.
На тех валах, вперемешку с сухими ветками, стоят блюда с пирогами, мясом, плодами земли. Кто-то принес и ювелирные украшения, дорогую посуду из серебра или даже золота, которые по обычаю сломаны, словно умертвлены таким образом.
От холода люди потуже укутываются в теплые платы, кожухи, шерстяные плащи-накидки. Каплями конденсата на усах и бородах мужчин оседает теплое дыхание. Из рук в руки передают медовый хмельной напиток, чтобы немного согреться и подбодриться в ночной темноте.
Могли ли тут быть женщины? Предполагая воинственную натуру славянок тех времен и зная данные археологических находок, я думаю, что да.
Женщины, принимавшие участие в военных набегах, тоже могли приносить свои дары богам, покровительствующим воинам.
Так же могли быть те, кто просил о победе своих близких, которые ушли в поход или в него собираются.
Поэтому среди паломников есть и женщины. Они могут быть одеты в традиционные вышиванки-сорочки, поверх которых надеты тяжелые юбки, сарафаны, теплые кофты, длинные кожушки. Волосы упрятаны под теплые платки, украшенные лентами, монетами и вышивкой. На руках звякают стеклянные разноцветные браслеты. На шеях традиционные мониста, которые уже тогда были не только украшением, но и показателем статуса и богатства семьи. Теплые накидки сколоты фибулами. Кто победнее у тех бронзовые, кто побогаче да удачливее с серебряными.
А те из женщин, кто наравне с мужчинами, принимает участие в военных походах, одеты в вязаные или теплого шерстяного сукна штаны, поверх которых надет короткий кожух. Шапка, валяная из шерсти прячет обрезанные в круг волосы. На запястьях тяжелые серебряные или медные браслеты с мордами свирепых животных. На талии широкий пояс за которым прячется острый кинжал из дамасской стали, с костяной рукояткой у которой, на навершии, грозно скалится дикий вепрь. За спиной может быть лук, а на бедре тисненый обережными узорами колчан тонкой выделки со дальнобойными стрелами. А то и острый меч подвешен в ножнах с медными кольцами на широком кожаном поясе, украшенном бляшками в виде медных голов львов — военная добыча из походов под стены византийского Царь-града и западно-европейских городов.
Все эти люди замерли в ожидании ритуала. Каждый молит, чтобы воины вернулись домой с богатой добычей, чтобы не поранили, не убили их в бою, чтобы не одолела лихорадка-чума болотная в походе.
А над ними бесстрастно раскинулся огромный купол темно-синего неба. Через него, от края до края, яркой лентой светится волна млечного пути. Справа и слева от небесной дороги горстями щедро рассыпаны звезды. Им нет никакого дела до молитв людских. Это всего лишь огромные раскаленные шары, которые живут своей космической жизнью, за миллионы световых лет от планеты Земля.
Но для собравшихся здесь верующих звезды это небесные существа, от которых может зависеть человеческая жизнь. Солнце, Луна, Молния, Ветер, Заря все это персонификация богов, которые решают судьбы людей.
Но главное божество славян это Огонь во всех его ипостасях. От небесного, в виде молнии, до огня домашнего очага. Огонь священен, он дарует жизнь. И сами люди часто называют себя ласково сварожичами. Детьми свЕтого огня.
А над кромкой верхнего вала, каменной глыбой возвышается голова идола, что стоит на капище.
И вот уже жрецы зажигают костры по сторонам света в ямах, что у подножия каменного столбища. Кровавый отблеск огня падает личину. Взоры паломников не отрываясь смотрят на лик своего бога.
Огонь разогревает воздух и ночная, осенняя стужа сменяется приятным теплом.
Волхвы зажигают факелы от священного огня и идут на валы. Сухое дерево быстро вспыхивает и пожирает уложенные на него дары.
А люди, что собрались молятся своему богу не отрывая глаз от пламени и лика каменного, что сквозь языки огненные оживает.
Трещит огонь, фыркает. Разлетаются вдрызг горшки с кашею и блюда с мясом. В разные стороны летят глиняные осколки.
И каждый свой облик бога видит в огне. Каждому своим образом он явится. Каждому свои слова скажет.
А что же наши герои?
Стоит Милослава перед первым валом в кругу, где самые почетные паломники стоят. Неотрывно смотрит она в огонь свЕтой. Огонь спереди огонь сзади. Везде его пламя бушует. Но больше всего в ее крови, что словно закипает. Вдыхает она огонь, пьет его дыхание. Сама словно огонь внутри становится. Исчезает человеческое, стихия огня в ней оживает, в борьбу с холодом донным ильменской коровницы Водяницы вступает. Кипит кровь, бурлит по жилам. Пот градом со лба льется, глаза застилает.
Меж паломников волхвы ходят, смотрят, кому плохо если станет, чтобы помощь оказать. Кому воды испить, кого поддержать, уложить ежели силы оставили.
А рядом с вельвой мужчина на носилках лежит стонет. Не смог сам прийти, соратники принесли.
Присела на землю рядом с ним в изнеможении Милослава. Вдруг воин покалеченный за руку ее схватил и крепко сжал ее пальцы. От неожиданности вскрикнула магичка.
-Помоги, помоги.- тихо шепчет. — Не в мочь мне более эту боль терпеть.
Тут увидела вельва, что у него стрела из живота торчит. Не жилец, ой не жилец.
Внезапно рядом оказался Позвизд. Он наклонился к мужчине и печально вздохнул.
-Не жилец. — прошептал тихо так, что только Милослава его слова услышала.
Воины, что рядом стояли волхву поклонились с почтением.
-Это кназ наш. Ходили мы далеко под грады франков. Там стрелу получил он. Исцели кназа нашего Святомира волхв. Позволь ему домой вернутся на берега Данапра. Никого из его рода не осталось. Сестра в дальних краях сгинула давно. Не вернулась из похода с отцом ихним.
-Святомир — даже сквозь жар, холодом обдало Милославу. -Неужто брат страшой мой? Не может быть! Не должно быть, чтобы он умер от раны. Они только вновь встретились. Не может она с ним вновь расстаться.
-Сестру то Милославой звали? — воина седого спрашивает.
-А ты откуда знаешь имя то ее?
-Это же я Милослава. Меня тогда в рабство северяне умыкнули. Жива я, жива!
Воины склонили головы в почтении перед дочерью кнажеской и сестрой кназа ихнего. А волхв Позвизд глубоко задумался. А потом, видимо приняв какое-то решение, сказал:
-Не жилец ваш князь. Я тут ничего сделать не могу. А вот кназ для сестры может помочь оказать.
И наклонился к раненому.
-Пойдешь в огонь за сестру? Если жертвою перейдешь, то многие возможности в ином мире обретешь и в следующем воплощении лучшую долю получишь.
-Милослава? Она жива?
-Ты ее за руку держишь кназе.
Мужчина со стоном повернул голову, пытаясь угасающим взором усмотреть знакомые черты.
-Милослава… ты…- Он попытался приподняться. Но сместившаяся стрела впилась еще глубже во внутренности. Святомир от резкой боли дернулся и потерял сознание.
-Открой глаза, не умирай. Я все сделаю, любую клятву дам богу, только живи.- Даже бушующий огонь не мог высушить слезы, что катились градом по щекам Милославы.
Позвизд положил свою руку на плечо магички.
-Уваж его Путь. Не просит он тебя о жизни.
Святомир снова открыл глаза и прошептал.
-Пойду в огонь. Смерти не боюсь. Я ее много раз видел. Нет мочи моей эту боль держать. Знаю, что не жилец уже я. Так пусть моя смерть сестре послужит. Хоть так заслужу ее прощение, что отыскать не смог, не вернул в дом отчий. Это мой долг, как старшого был. А я его на воинскую славу променял. Так пусть же в огонь за нее пойду.
-Нет, не пущу, нет, прошу, умоляю -одна рука Милославы была крепко сжата пальцами брата, второй она вцепилась в подол белой сорочицы волхва.
-Ты ему долгой и мучительной смерти желаешь, или скорой и безболезненной? Любишь ли ты его так, как он тебя, коли в огонь за тебя пойти готов?
-Я старший. — простонал Святомир. — Я за тебя в ответе Милослава. Если могу тебя от напасти спасти, то и в огонь и в воду пойду. Пусть же будет огонь.
-Отпусти его если любишь. Отпусти в новую счастливую жизнь, в новый Путь. Отдохнет в Ирии и вернется.
-Отпускаю, потому что люблю — прошептала Милослава и разжала пальцы рук.
По знаку Позвизда, воины подняли носилки и ушли вслед за волхвом через порог меж камней-стражей в капище.
Словно все потемнело вокруг для Милославы. Яростно вглядывалась она в каменное лицо истукана, что высился над валом в огне. Не такой ценой она желала исцеления. Не брата жизнь ожидала в принесение за свое освобождение от проклятия Водяницы Ильменской.
Не будет она больше поклонятся богам воинственным. В войне людской ли, магической участвовать не будет. Не получат они более от нее ни жертвы, ни поклонения. Никогда не станет она кормить просьбами, о смерти ненавистных ей людей, тонкоплановых Высших. Да пребудет так во веки веков.
Вспыхнул огонь за валом. До неба поднялся, звезды слизнул и наземь обрушил. Внутри у Милославы вдруг млечный путь свернутым в тугую спираль оказался. Горит, шипит, плюется искрами. Холод из нее выжигает. А сама вёльва звездной ночью обратилась и нет ей ни конца ни края. И где-то в той области, где в физическом теле сердце быть должно, засмеялась колокольчиком серебряным, затанцевала легко, запела звонко “Ом Таре Ту Таре” маленькая женская фигурка. А неподалеку от нее и другие богини устроились.
Так вот вы где, подумалось магичке. Не вовне вы, а внутри меня живете. Я вселенная бесконечная и мы с вами нераздельно вместе. Вы, как я и я, как вы. Не выше вы меня, и не ниже я вас. Мы вместе в этом мире неразрывно связаны, как мать и дочь, как сестры, как подруги. И я буду это помнить всегда из воплощения в воплощение…
-Неужто она нас увидела в себе? — Фрея улыбаясь гладила своего пушистого кота.
-Ну отож. Я же всегда говорила, что она хороша не только в магическом искусстве. — Макоша своими длинными руками поправила рогатую кичку на голове.
— Дакиня. — Улыбаясь пропела Зеленая Тара, выполняя сложное кружение-па своего танца.
Когда-то она была жрицею
И клятвы давала в храмах.
Обеты безбрачия и безразличия
Брала на себя в ритуалах.
Тысячи клятв, сотни обетов
Давно позабыла душа.
Но боги все помнят,
Они вне времени.
Чашу данных им обещаний
Заставят испить до дна.
В разное время и воплощение,
Слово придется держать.
Не хочешь — заставим!
Не можешь — направим!
Все, что когда-то было заявлено,
Надо теперь выполнять!
Дети, супружество, дом и богатство
Жрице они не нужны.
В нынешнем мире ты не получишь,
Сколько богов не проси.
Рясы истлели, храмы разрушены,
Но остается в веках.
Каждое слово, что ты оставила
В разное время, в разных традициях,
Тысячи клятв, сотни обетов
Данных на алтарях.
Copyright©Эжени МакКвин2019
Читать дальше. Глава 68. Дом с розами.
Поделиться в соцсетях