-Хейд, может возьмешь меня на помощь.
-Нет змеиная королева, нет Унге. Не могу. Не место тебе там, куда я иду.
-Я уже была в мире духов.
-Духи — не речные навьи-русалки. Я пойду одна. Если не вернусь, то ты будешь ее единственной защитой завтра. Не могу я оставить ее без твоей поддержки и помощи. За меня не беспокойся. Я уже давно одной ногой в ином мире. Смотри — Хейд подняла юбку.
Старая вёльва опиралась на правую ногу, которая была человеческая. А левая… На кости болталась тонкая, словно пергамент кожа под которой узлами переплетались вены. Глубокие шрамы уродливо впились в мясо, которого почти уже не осталось.
-Костяная нога — словно завороженная прошептала Унге.
-Да. За стояние на пороге миров надо платить. Живые туда не ходят по своей воле. Чтобы переступить врата, нужна не человеческая нога. Это плата за разрешение вступить в навьи пределы. Я ее оплатила. Поэтому за оборотной водицей пойду я. Мне они ничего не сделают.
Опустилась рубаха по краю красным узором защитным расшитая. Прикрылась юбкой синей шерсти, спрятав тайну своей хозяйки.
Солнечные лучи вспыхнули и ушли на покой в густые леса, перекликающиеся воем ночных охотников и жалостливым писком их жертв.
Темная тень прихрамывая проскользнула к пристани и перешагнула через борт маленькой лодки-долбленки. Погрузилось утлое суденышко почти по самые края в струю мутную. Длинным шестом оттолкнулась Хейд от деревянного помоста и слилась с темной водой, как никогда ее и не было. Только легкая волна прокатилась под настилом из бревен, словно огромная рыбина проплыла рядом.
Туман опустился на водную гладь укрывая от глаз человеческих узкую лодку, направляемую твердой рукой к глубоким водам озера. Вот и остались позади берега, на которых мирно спит селение словен и гард викингов.
Вот уже виден огонек на островке, где притаилась старуха Лоухи.
Хейд задержала дыхание, чтобы ни один выдох не донесся до соперницы в колдовском искусстве. Чтобы не учуяла дух человеческий, дух вельвовский.
-Туман спрячь мою лодку-рыбицу. Укрой меня от глаз ночных ведьмы болотной. Дай достигнуть пределов Водяницы-Оборотницы. — шептала Хейд. — Мать Севера Фрея, накинь на меня свой покров серебряный, чешуей зеркальной рыбьей окутай, сетью сине-зеленой из водорослей обплети меня. Скрой дух человеческий, отнеси ветерком только запах топкой тины вражине ведьме-болотнице.
Чутко спит Лоухи. Но что за всплеск воды? Кто пересекает рубеж заповетный? Втянула воздух с туманом ночным перемешанный. Да только рыбий запах вонью склизкою в нос попал. Перевернулась на другой бок и погрузилась в сны темные, неразгаданные.
В тумане не на что опереться. Человеческий глаз тут не помощник. Только чутье магическое помогает выплыть в самый центр глубоких вод Ильмень-озера. Туда, где дна не достать ни багром, ни самым длинным шестом. Но Хейд не впервой опираться только на чуйку ведьминскую. Идти туда где глубина и тьма без страха, без оглядки.
Туман вокруг, да для ритуала Луна нужна. Серебрянный луч, призывающий из нижнего мира существ нечеловеческих, существ мира духов, существ мира навий-русалок водных и их царицу.
Усталый от лет прожитых, голос Хейд тихим шепотом разлился над водой сине-черной. Завращался в тумане серебристыми змейками, завертелся кривыми спиралями.
-Матушка Луна, мать ночи, сестра дня. Призываю тебя. Лучик свой дай, в нутро Ильменя взгляни, свою сестрицу Водяницу и ее деточек-служек зови.
И в ответ на молитву, как колодец небесный открылся. Туман нехотя разошелся, от лодки волной откатился. Словно наблюдает со стороны, что будет дальше.
Луна в силе из-за туч небесных выглянула, взгляд свой серебряный на гладь озера кинула.
Распахнула полы плаща Хейд вытянула ногу костяную, через борт лодки перекинула. Крутит-водит ею по воде протиовосолонь. Водоворот заворачивает против часовой стрелки, врата навьи открывает, мертвецов-навий ундин призывает.
-Вы сучьи дети проклятые, дети древней тьмы и черной ночи. Вы перешедшие через двери мира живых. Идите ко мне, плывите ко мне. К вам с просьбой пришла, еды принесла. Еды жертвенной, еды живой, теплой.
Из темных глубин поднимаются тени, скользят под поверхностью, в свете луны чешуей зеркальной поблескивают. Ждут когда им кинут мясца живого теплого, человеческого.
-Есть еще мясо на ноге костяной, есть еще во мне немного крови живой.
Блеск ножа острого. Надрез, сцепив зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. Кусок мяса в воду. Теплая струя крови жертвенной, маслянной пленкой разливается по хищной ряби голодных волн озера.
Забурлила тьма. Поднялась стая подводная из глубин ледяных, жадно набросилась на пир уготовленный.
Рвут мясо на мелкие кусочки, дерутся за каждый глоток темного подношения. Вглядывается Хейд в гостей своих званых. Выглядывает, главную гостью за сегодняшним столом ищет.
Вдруг затихло все. Исчезли голодные гости, словно и не было никого здесь. Только волна качнула лодку, словно огромная рыбина поднялась к тонкой грани между воздушным миром и водным.
Грозная тень, окаймленная серебряным сиянием заскользила, кольцами окружила утлое суденышко вельвы.
Красные глаза чудища невиданного из темноты бездонной уставились на гостью из мира живых.
-Покормила я твоих детушек. Напоила вином веселящим их. Жду твоего решения: одарить меня или жизнь мою забрать, к себе в свиту определить или на земле оставить.
Красные камни-рубины в глубине потухли на мгновение и снова вспыхнули с новой яростью.
-Вода мне нужна оборотная. Чтобы твоего дитятко, что сети рвет, смог завтра Бьярт из реки вытащить. Вызванное старой Лоухи чудовище убить. На бел-горючь камне выпотрошить да братчину из его мяса сварить. А белы кости дитятки твоего тебе вернуть, чтобы ожил он в твоем царстве снова и тебе службу продолжил.
Быстрым взмахом плеснул хвост рыбий по воде и словно молоко белое разлилось по глади озерной, слизав рябь волн языком невидимым.
То ли свет луны стал ярче и осветил глубь вод так, что стали они белее белого, то ли магия какая-то наведенная.
Не теряя мгновений Хейд зачерпнула кубком стеклянным белу-воду эту странную, да сверху накрыла крышкой дубовою. Замотала тряпицей рану глубокую на ноге и только теперь смогла глубоко выдохнуть.
-Благодарствую Водяница-Царица за дар твой бесценный. Помоги Йеруне завтра, не дай ей и ее мужу сгинуть.
-Обетное дитя не сгинет, пока обет не выполнится.- почти на грани человеческого слуха прозвучало то ли с берега, то ли с глубины озера.
-Обетное дитя? Кто обетное дитя? Бьярт? Йеруна? Кто?
Но два красных огня Водяницы уже потухли растаяли во тьме глубинной не оставив ответа.
Туман, вслед за исчезновением повелительницы озера, стал смыкать свои объятия вокруг лодки, укрывая просительницу даров иного мира и отправляя ее обратно в мир человеческий, в град викингов, где ее ожидали ее подруги-напарницы.
Copyright©Эжени МакКвин 2017
Читать дальше. Глава 28. Соблазнитель.
Поделиться в соцсетях